Придя на место Аркадий, положил пальто на стул и подошел к чайнику.

Налив себе стакан горячего напитка, он, положа две ложки сахара в чай, подумал: «Жаль, что жизнь не так сладка, как этот чай».

Присев у окна и, облокотившись на спинку стула, Аркадий посмотрел в окно на белую полоску горизонта.

За дверью раздался грохот и шум. Аркадий прикрыл глаза, как бы заранее предположив приход сержанта Усупова. В дверях показалась знакомая худощавая фигура сержанта.

«Опять дверь сломалась!» – без встречного вопроса сказал Усупов.

«Она явно к тебе не равнодушна», – не меняясь в позиции, ответил Аркадий.

«Кто?!» – с удивлением спросил Усупов.

«Дверь, только у тебя она ломается», – с сарказмом ответил Аркадий.

Усупов серьезно посмотрел на отдыхающего Аркадия, как бы пытаясь, неловким молчанием обратить на себя его взор.

«Аркадий Степанович, почему все ко мне относятся не серьезно как будто я маленький мальчик?» – вздорно произнес Усупов.

Аркадий вздохнул, без всякого желания объяснять мальчику аспекты личного отношения к человеку идущего по пути штампованных иллюзий и сухо произнес:

«Нет, это не так, просто я понимаю, что ты – как образец общественной идеологии, всегда будешь вхож в любой строй, тебе прямой путь к красным воротам, уважению и чести, вот тебе все и завидуют!».

Глаза Усупова загорелись от неожиданной лести, и на щеках выступил небольшой румянец. Казалось он, так долго проигрывал подобный сценарий в своих снах, что не мог поверить, что все это реальность.

«Я служу Родине и не вправе отказываться от ее великодушия», – звонко произнес Усупов.

«Скажи, а тебе не кажется, что у каждого человека есть право на мнение и выбор, ведь мы не овцы, чтобы быть похожи друг на друга, даже если это ладит стадо?» – сказал Аркадий, заранее пожалев, что задал столь риторический вопрос.

«Я думаю, что у каждого есть только два пути, либо со всеми, либо против всех!» – с интересом произнес Усупов.

«Кто говорит „против!“, совсем „не против“, а иначе. Даже если этого „против“ будет миллионы, оно разве автоматически не становиться – за?» – спросил Аркадий.

«Думаю, что нет, ведь есть только два понятия, либо хорошо, либо плохо, другого выбора нет» – ответил Усупув.

«Усупов, тебе только диссертацию по филологии писать» – пошутил Аркадий.

«Может, и напишу, ведь я говорю правду, которой живет каждый из нас!» – ответил Усупов.

«В том то и дело, что не каждый…», – многозначительно ответил Аркадий.

На часах приближалось к полудню и пришло время обхода лагеря. Аркадий спешно допил чай и поспешил от общества навязчивого товарища прочь. Накинув пальто, Аркадий выдвинулся на улицу.

Огибая импровизированные улицы Аркадий, подумал: «Вот жил себе народ, никого не трогал, в бубны трубил, а потом пришли „грамотные люди“ и согнали их с земли обетованной еще и азбуке начали учить. А ты тут ходи и притворяйся, что тебе это все больше остальных нужно».

Во дворе уже припарковался знакомый грузовик – «карета в никуда». Из нее как обычно вылез врач-терапевт по имени Репин и с кузова соскочили два вооруженных сержанта. Особые люди для таких заброшенных мест как лагерь.

Репин потянулся и застегнул пальто.

«Здрав будь, Степаныч!» – выкрикнул Репин.

«И тебе не хворать», – ответил Аркадий.

«Заключенные готовы?» – спросил Репин.

«Да!» – с неуверенностью ответил Аркадий.

«Тогда забираем!» – поспешно сказал Репин.

Репин был военным универсальным врачом, имел множество наград, даже был приставлен к герою труда. Он как – то проговорился, что после войны, был приставлен главврачом в первой клинической больницы в Москве.

На отбор «заказанных» узников, приезжал всегда сам, лично проводил осмотр и изучал медицинские документы каждого узника.