– Не смешно, Паша, – баронесса надула губки, а потом неожиданно страстно прижалась ко мне. – И совсем не уместно, если ты не заметил. Надеюсь, тебе понравилась эта ночь, котёнок?!

Я посмотрел на распростёртые тела. По-видимому, подобное зрелище её никак не трогает. Интересно.

– Имя! Просто скажи своё имя, – ночь мне и в самом деле понравилась, и я бы повторил её снова, но сейчас лучше отстраниться от всего этого.

– Ты дурак? Думаешь это смешно?

– У тебя ровно три секунды, чтобы назвать своё имя, – я отстранил девушку. Она какое-то время испепеляла меня взглядом, но потом, тяжело вздохнув, всё же сдалась.

– Софья Святославовна! Доволен?

– Вполне.

– Ты только что убил человека, Паша! Двоих! Это Дырявые котелки. Фёдор просто так этого не оставит. Во что ты опять вляпался?

– Федя, Федя – ублажи медведя! – устрашающим голосом проговорил я. – Это ему я по-видимому должен?

– Откуда мне знать?!

– Ладно. Ребята живы. Просто немного утомились. Остальное неважно.

Баронесса манерно закатила глаза.

– Софья, значит да. Слушай, Софушка, времени у меня немного, но я всё же спрошу. С хрена вы все решили, что меня зовут Паша?!

– Потому что это твоё имя! Не улавливаешь связи? – огрызнулась девушка, торопливо влезая в узкое платье, так и не надев трусики.

За окном послышались крики. Кто-то рьяно раздавал поручения, через слово вставляя красное словцо.

Сука, как жопой чуял, что этими двумя дело не ограничится. Сколько там ещё? Трое, четверо?

Плётка, конечно, штука полезная, но совсем не панацея. Надо бы подыскать что-нибудь потяжелее. Например, брандспойт. Здесь определённо должен быть пожарный шкаф.

Семь лет назад я бы в лёгкую зарубился с целой квартой, но с тех пор многое изменилось. И дело не в купированной магии. Удержать рукоять полуторника тремя пальцами практически невозможно, это скорее самоубийство, чем активные действия.

Подумать только, насколько простое увечье может изменить твою жизнь.

Я со злостью вскинул руку, что бы ещё раз взглянуть на своё уродство, но вместо этого отвесил челюсть, не понимая чему верить – глазам или крепко засевшим в памяти воспоминаниям. Да чтоб тебя…

Это не моя рука!

Утончённая, правильной формы, кисть. Пять пальцев. На безымянном – перстень, с треснувшим самоцветом и выгравированном на нём трёхглавым зме́е.

Я перевёл взгляд ниже.

В свои неполные сорок я выглядел поджарым жеребцом – жизнь главы секты охотников за головами в принципе располагает к этому. Даже тогда, когда меня предал собственный сын и я едва не погиб, жизнь не выбила меня из колеи. Я лишь залёг на дно, став одним из адептов клиники Монседон – гремучей смеси тюрьмы, психушки и карательного института для магов и прочего отродья.

Однако сейчас я выглядел как молодняк, едва достигший совершеннолетия и только-только вставший на крыло, что, впрочем, никак не объясняло претензий со стороны криминального мира и близости с половозрелой нимфоманкой.

Я ещё раз осмотрел своё тело, на ходу отмечая противоречия с представлением о самом себе.

Узкая жопа. Рельефный пресс. Немного выступающие рёбра. Три одинаковых шрама правее пупка. Ещё один, в форме руны, чуть ниже левой грудины. Под ним красное пульсирующее свечение.

Так что получается? Я таинственным образом вселился в тело юноши и получил в наследство все его проблемы? Весело! Остаётся выяснить какое отношение ко всему этому имеет перстень того криоманта. Ах, да, ещё бы неплохо разобраться в местной магии, потому что в парне я её не чувствовал, но всё же кое-какие предпосылки имелись.

– Ты чего замер?

– Ничего, забудь, – отмахнулся я. – В общем, слушай, Софья. Я не знаю, что со мной, но я честно ничего не помню. Ни себя, ни тебя, ни даже этого места. Понимаешь? Нет. Тогда просто поверь. С этого момента никаких вопросов, только если я сам тебя не спрошу. Так понятно?