– Что вы имеете в виду? – спросил Нилов.

Его отношения с Хельгой не были тайной для близкой и давней подруги. Но Лара явно имела в виду что-то другое.

– Ну, как же? Такая идиллия. Собрать в новогоднюю ночь за одним столом свое прошлое, настоящее и уж не знаю к какому времени отнести вас, к будущему или настоящему.

– Я вас не совсем понимаю.

– Какой вы, батенька, тугодум. У Хельги с Борисом был длительный роман. До Андрея, разумеется. А вы не знали?

– Ну что же, – после долгой паузы деревянным голосом произнес Нилов, – красивая женщина, как говорится – свято место пусто не бывает. Но я не знал.

Он потянулся за бутылкой зубровки, отставив рюмку, налил себе полный стакан.

– Это правильно, – довольно сказала Лара, следя за его движениями, – к жизни надо относиться легко. Кажется, они возвращаются.

На крыльце снаружи послышался топот. Оббивали снег с обуви.

– А что здесь происходит? – крикнула раскрасневшееся от мороза Хельга, входя в комнату. – А вы, кажется, в магазин еще собирались?

– Я передумал, – сказал Нилов, – с Новым годом! – он поднес к губам стакан и медленно выпил.

– Высокий класс! – восхищенно произнес Борис, а Андрей зааплодировал.

Хельга бросила взгляд на Лару, на губах которой змеилась улыбка.

– Круто берете, товарищ, – насмешливо произнесла она, – праздник только начинается. Вся ночь впереди.

– Не знаю, как вы, а я через час собираюсь лечь спать, – ответил Нилов.

Это не было грубостью, но определенный вызов в этом был. Чтобы разрядить возникшую неловкость, благороднейший муж потер шумно ладонями и воскликнул:

– А не хлопнуть ли, господа, и нам по рюмашке? – и стал разливать зубровку по рюмкам. Когда дошел до Нилова, Хельга сказала:

– Нет, нет, ему в стакан, Нилов полумер не приемлет.

Андрей перечить жене не посмел, но добрая душа наполнил стакан только до половины. Кажется, в этой ситуации он страдал больше всех. Полтора стакана, то есть триста грамм зубровки на голодный желудок – это штука посильнее «Фауста» Гете. То есть именно она сильнее, а не опус Алексея Пешкова. Нилов закусывал, стараясь наверстать упущенное, но в какой-то момент понял, что лучше бы ему выйти. На свежий морозный подмосковный воздух. Авось, да продышится. И вышел вон.

Какое-то время он постоял у запорошенной инеем машины. И мысли не могли быть о том, чтобы сесть за руль и умчаться в заснеженную ночь. Трасса была полна алчущими гаишниками. Даже если ты откупался от первого, он передавал по рации информацию о тебе на следующий пост. Происходи дело в черте Москвы, он бы еще рискнул. Можно было махнуть рукой на машину, дойти пешком до железнодорожной станции и уехать на электричке, но стояли двадцатиградусные морозы, и он был сильно пьян. К тому же не совсем представлял, где именно находится станция. Ссора с любовницей не стоила того, чтобы замерзнуть в новогоднюю ночь. Вдруг на крыльце появилась Хельга. На ней была длинная серебристо-голубая шуба, недавно привезенная из Норвегии. Нилов подбирал убийственные слова, но Хельга была готова к разговору. Не дав ему сказать ни слова, пошла к сарайчику, который, как было сказано выше, отстоял от дома на десяток шагов. И оттуда поманила Нилова пальчиком. Когда Нилов приблизился, Хельга увлекла его за строение, повернулась к нему спиной, нагнулась и задрала шубу. Ниже пояса на Хельге ничего не было. Великолепные ягодицы отливали под луной матовой кожей. Это было извинение. Белый флаг. И это было чистейшим безумием. Андрей любил жену трепетной любовью и всячески ее опекал. Он мог появиться в любую минуту, чтобы удостовериться, все ли с ней в порядке. Но в этой ситуации отказ, вызванный доводами рассудка, был бы расценен, как оскорбление и Нилов повиновался.