– Он изменился.

– Вам виднее. – Врач уставился в экран компьютера и сделал вид, что работает, потом поднял глаза на женщину и раздраженно произнес. – Я вас больше не задерживаю.

Она вышла из кабинета. На стуле сидел Алексей. Он улыбался.

– Ну что, мам, когда меня снимут с учета?

– Только через четыре года, сынок.

Мама вдруг заметила мимолетно промелькнувшую злость в глазах сына и испугалась: а если доктор прав?

– Мам, ты иди домой, а мне нужно встретиться с другом. – Сказал Алексей.

Но ни с каким другом он не встретился, а пошел в парк, бродил там, пока не увидел кошку, сидящую под лавкой. Белая шерсть кошки была грязной и слипшейся. На дворе стояла осень, моросил мелкий дождь.

Алексей взял животное на руки и погладил. Мимо проходили люди.

«Бедняжка, пойдем со мной. Как же ты замерзла.» – Говорил Алексей. Проходившая мимо женщина, улыбнулась, видя эту картину.

Алексей, держа на руках кошку, зашел за гаражи. Там не было посторонних глаз. С яростью и жаждой крови, он растерзал животное.

Потом он вытер руки влажными салфетками и пошел домой. Он чувствовал удовлетворение.

Никто не знал о его расправах с животными, он ни разу не попался. И через четыре года, когда ему уже исполнилось двадцать лет, его сняли с учета.

Учиться в институте он не захотел. Уехал в Индию и провел там пять лет. А год назад вернулся и организовал общину в одном из пригородных сел, взяв себе новое имя – отец Сергий.

*Наши дни*

Вадим смотрел на то, сколько работы выполняли сестры общины. От родственников некоторых сестер, он узнал, что они переписали все свое имущество на отца Сергия.

В одно воскресенье отец Сергий попросил Вадима закончить работу раньше и уехать, до среды не приезжать.

Журналисту это показалось странным. Он сделал вид, что уезжает, а сам остался наблюдать поодаль. Территория общины была обнесена большим забором. Всего там было три маленьких дома и один большой, в котором по вечерам все собирались.

Вадим увидел, как отец Сергий заехал на своей машине в ворота. Тогда журналист подошел к забору, где заранее проделал щель, и стал наблюдать за происходящим на территории общины.

Отец Сергий вывел из машины мальчика, на его голове был надет мешок. Он повел его в большой дом.

Вадим понял, что медлить нельзя – отец Сергий мог сделать все что угодно с мальчиком. Он позвонил в полицию и рассказал все, что видел за эти дни.

Полиции долго не было. Вадим не хотел медлить. Он перелез через забор – хорошо, что рядом росла рябина, по ней он и взобрался.

Подойдя к дому, он услышал песни. Боясь, что его заметят, посмотрел в окно с боку, лишь краем глаза. Вадим увидел, что мальчик лежит на столе и не двигается. Привязан он не был. Значит он либо мертв, либо под каким-то веществом.

Все сестры стояли вокруг стола и пели песни. По очереди они подходили к стоящему рядом с мальчиком отцу Сергию. Тот что-то клал им в рот. Но потом Вадим замер от ужаса, увидев, как отец Сергий отрезает кусочки плоти мальчика, именно их он клал в рот сестрам.

Вадим пришел в себя от звука полицейской сирены. Сотрудники полиции выломали ворота и вбежали в дом.

Всех участников общины задержали. Вскоре по показаниям отца Сергия, настоящее имя которого было Алексей, сотрудники полиции обнаружили захоронения останков двадцати человек.

Раз в месяц, по воскресеньям Алексей устраивал причастие, на котором он давал кусочки плоти убитого человека сестрам, а в конце они пили кровь жертвы.

Алексея и его соучастниц осудили на пожизненный срок.

Девушка из кувшина

Роман вошел в вагончик, в котором проживала их группа, пока шли раскопки, и увидел, как Алексей – один из археологов и близкий друг Романа, взял несколько серебряных монет, которые им посчастливилось найти, и положил в свой рюкзак.