Между тем женщина неторопливо и обстоятельно разместилась на фигурном стуле перед распахнутой крышкой рояля; дождалась, пока луч прожектора, следовавший за ней с момента выхода на сцену, не остановится, максимально ярко и полно осветив ее фигуру, и лишь тогда опустила руки на клавиши…

Любовь! Черт возьми, это была все-таки она. Гладко зачесанные со лба волосы, туго стянутые на затылке, опускались вдоль прямой спины «конским хвостом». Едва женщина чуть наклонила голову, они рассыпались и заискрились каштановым цветом в ярком луче прожектора, как когда-то давно под солнцем у окна за третьей партой в первом ряду…

Играла Люба легко и непринужденно, даже как-то весело. Или это репертуар был такой. Все равно великолепно на его дилетантский взгляд. Наверно, не только на его, потому что аплодисменты возникали с завидным постоянством после каждого виртуозного пассажа, а по окончании выступления переросли в настоящие овации.

Увидев, что некоторые зрители с цветами в руках направились к сцене, Дэн устремился за ними. Он терпеливо дождался, пока исполнительница, медленно продвигаясь вдоль рампы с широкой улыбкой на лице и частыми, короткими поклонами, собрала цветочную дань со своих восторженных почитателей и, наконец, остановилась как раз напротив Вилкова. Дэн задрал вверх голову и протянул букет, намереваясь высказать вдогонку пару слов благодарности за доставленное её игрой удовольствие, но девушка опередила его. Она склонилась совсем низко и, принимая подношение, очень отчетливо прошептала:

– Пройди за кулисы через правый притвор. Я буду ждать!

Она грациозно распрямилась, помахала залу рукой, одарила всех совсем уж ослепительной улыбкой – «я так вас люблю»! – и, чуть приподняв подол длинного платья, легкими стремительными шагами скрылась за кулисами. Денис повертел головой, определяясь с правильным направлением, и солидно зашагал к боковым ступеням, ведущим на сцену.

Любовь ждала его сразу за первой театральной портьерой. К немалому удивлению и смущению Вилкова девушка обвила его шею руками, чмокнула влажными губами в щеку и радостно защебетала:

– Ой, Дэнчик, какой ты молодец, что пришел! А я тебя сразу в зале узнала. По форме. – Любовь чуть отстранилась от него, но рук с плеч не сняла. – Как ты… изменился! Настоящий мужчина. Сколько же лет…

Ей не дали договорить. Как по волшебству, рядом с молодыми людьми возникла очень крупная женщина неопределенного возраста:

– Любочка, вы еще здесь?! – Тонким высоким голосом поинтересовалась дама, всплеснув руками. – Все уже собрались.

– Да-да, Ксения Мелентьевна, бегу! – Девушка отступила на шаг и перевела беспомощный взгляд с корпулентной собеседницы на Вилкова и обратно. – А как…

Склонив набок массивную голову, дама быстро, но внимательно оглядела Дениса от носков безупречно начищенных форменных ботинок до короткой уставной стрижки. Ее круглое лицо выразило приветливое одобрение, а полные губы раздвинулись в вежливой улыбке, адресованной курсанту.

– А что, Любочка, приглашайте вашего блестящего гардемарина на наши ритуальные посиделки! – Она еще раз, теперь в обратном направлении – от головы до пят, – смерила Вилкова взглядом. – Это будет весьма эффектно.

Дама исчезла столь же быстро и необъяснимо, как и появилась, оставив после себя легкий аромат каких-то цветочных духов и чуть заметное колыхание тяжелой портьеры.

– Пойдем-пойдем! – Влажная ладошка Любы ухватила Дэна за кисть. – Наши все в большой гримерке собрались. – Она потянула его за собой, продолжая быстро говорить уже на ходу. – Ну, «наши» – это весь гастрольный коллектив. И местные тоже. А Ксения Мелентьевна – это главный администратор. Правда, впечатляющая женщина? Мы всегда собираемся после концерта. Традиция такая. Поболтаем… – Девушка повернула к Денису раскрасневшееся лицо. – Выпьем шампанского! Ты не против?