– Я слышал, что она живет одна, точнее, с прислугой. Непонятно только, зачем ей такой огромный коттедж. Он ведь поболее нашего будет.

– Вероятно, это просто вложение денег. Похоже, ей за эксперименты над людьми неплохо заплатили…

– Страшная женщина, – высказался Ариша. – Я не про внешность, с ней у нее как раз все в порядке, а про то, что у нее находится под черепной коробкой. Меня сегодня передернуло от того, что она сначала приласкала Скарлетт, а потом пнула ее ногой. Оказывается, она еще и не на то способна. Призреть одиноких стариков, чтобы превратить их в подопытных белых мышек, а затем и вовсе попытаться спалить их всех заживо в горниле огня! Полетт, да она переплюнула по степени жестокости всех известных мне садистов, разумеется, киношных. В жизни я таких безжалостных людей больше и не встречал… Я ошеломлен, с какой невозмутимостью она взирала на происходящее…

– Анисимова просто не сразу обратила внимание, что ее кто-то снимает на камеру мобильника, а когда заметила это, то стала делать вид, что она потрясена произошедшим. Я читала ее интервью, которое на следующий день после трагедии Валерия Николаевна дала журналистке газеты «Версия». У нее хватило наглости заявить, что она, вместе с другими сотрудниками дома-интерната, пыталась спасти своих подопечных, рискуя собственной жизнью, пока не приехали пожарные.

– По ее светлому пуховику не скажешь, что она приближалась к горящему зданию ближе, чем на десять метров, – заметил Ариша.

– Если уж кто и спасал стариков, так это санитарка Звонкова. Медсестра Тищенко только создавала видимость, будто что-то предпринимает, а охранник вообще на этой записи не засветился…

– Погоди, в самом начале ролика в полумраке проступил мужской силуэт. Может, это как раз и был охранник?

– А я ничего такого не заметила. Вероятно, потому, что всматривалась в перекошенные от ужаса лица постояльцев сгоревшего интерната. Они жались друг к другу, стоя на морозе в одних пижамах и ночных сорочках. Это потом жители окрестных домов стали приносить им верхнюю одежду и обувь.

Мы с Аришей снова пересмотрели любительское видео, попавшее в Интернет. Я с трудом сдерживала слезы – с каждым разом события казались мне все драматичнее и драматичнее. А дедулю аж трясло от бессильной злобы.

– Нет, я не понимаю, как можно было дать указание устроить пожар в здании, где находятся спящие люди! – возмутился он.

– Анисимова спасала свою шкуру… Постояльцы интерната были живыми доказательствами медицинских экспериментов, которые с ее позволения там проводились… Дедуля, ты это видел?

– Что именно?

– Руку. В самом конце появилась чья-то рука… Я только сейчас поняла, почему ролик так внезапно заканчивается. Некто, одетый в камуфляжную куртку, сделал знак, призывающий немедленно прекратить съемку. Вероятно, эта рука принадлежала Нефедову. Вначале, как ты правильно подметил, он стоял у флигеля, которого пожар не коснулся. Думаю, что, заприметив человека, снимающего все происходящее на камеру своего мобильника, он обогнул горящее здание, подошел к оператору со спины и заставил его выключить камеру.

– Да, вероятно, так все и было, – согласился со мной Ариша. – Полетт, обычно я начинаю тебя отговаривать, когда ты берешься за очередную операцию по восстановлению справедливости, потому что очень беспокоюсь за тебя. Но только не в этот раз! Теперь я прошу тебя – накажи всех, по чьей вине погибли в приюте люди!

– А чем я, по-твоему, занимаюсь?

– Ну, ты вроде сомневалась, правильно ли подводник обрисовал ситуацию. Лично я убежден, что правильно. А эта… как ее там? – Дедуля пытался вспомнить, как зовут директрису сгоревшего дома престарелых.