- Что –нет, Глафира – повелительница тьмы?

- Ирина. – Прорычала я собственное имя, а то ЭТОТ так и будет подкалывать меня сценическим псевдонимом. Ему шутка-прибаутка, а у меня ком в горле каждый раз и нервный тик в глазу. - И да, нет, спасибо.

- Ирина, значит? Опять врёшь?

Да иди ты…

- Ирина – моё настоящее имя, Егор Дмитриевич.

- Ну что, Ириш, договариваться то будем? Наркоту я с тебя списать никак не смогу, сама понимаешь, а вот на побои глаза закрою, так уж и быть.

- Да вы итак уже глаз один закрыли, - ляпнула, прежде чем успела подумать о перспективах.

- Умная сильно, да?

Была бы умная сильно, здесь бы не сидела. А так, получается, глупая сильно…

- Я не понимаю, чего вы от меня добиваетесь, Егор Дмитриевич! – Ударилась в эмоции окончательно. Голос срывался практически на каждом слове, так и норовя взять ноту «Си». - Вы сами пришли на сеанс. Я ж вам ведьмовской харассмент не устраивала.

- Сдай своего дилера, Ириска-барбариска, и дело с концом. Отсидишь пару лет, выйдешь по амнистии.

- Егор Дмитриевич, вы дебил? – Наконец, сорвалась я. Желание сказать ему гадость было сильнее здравого смысла. – Я же сказала – земля там была, кладбищенская! Какой дилер?! Проверьте сами, продаётся в магазине Чёрная кошка.

- Чёрная кошка, говоришь… Ну, видишь, не так всё и сложно. Давай, киса, рассказывай дальше, имена, контакты.

- Да пошёл ты! – На этот раз я сказала это вслух, потому что уже… просто достал. Тем более, после сорвавшегося с моих губ прямолинейного оскорбления терять уже было нечего. Быть может, скоро я очень пожалею о своём малодушии, но сейчас все адовы черти, сидевшие в моём тихом пруду, ликовали, глядя в его злой серый глаз…

Опёрлась на спинку стула, который тут же жалобно заскрипел. Сложила руки под бусами, и стала разглядывать стену, выкрашенную в непонятный зелёно-фисташковый цвет.

Через некоторое время следователь пришёл в движение, привлекая моё боковое зрение. Повернулся к столу, взял кружку с надписью на ней - с двадцать третьим февраля как раз под его улыбающейся физиономией, пару раз дунул внутрь, обтёр о водолазку горлышко, налил воды из графина. После этого подошёл ко мне, присел на корточки.

- Я же за тебя переживаю, Ир, правда. Сейчас ещё можно что-то решить. Мне ты не нужна, сдашь дилера, может даже условным обойдёшься. На, вот, попей, успокойся.

Не нужна я ему, как же. Зачем тогда целый километр (по ощущениям в ногах) за мной гнался?

Взглянула на него, потом на него же на кружке. Да, там он был малость посимпатичней – примерно такой же, как перед встречей с моей заледеневшей калошей…

- Спасибо, я не хочу, - отмела его жест доброй воли.

- Ну как знаешь, Ира, я два раза предлагать не буду, - сказал он и в подтверждение своим словам присосался к кружке. Опустошил ту в два глотка, мне же оставалось пытаться протолкнуть сухой ком в горле…

2. Глава 2

Он продолжал сидеть на корточках, парализуя меня своим взглядом. Способность к движению сохранилась лишь в пальцах правой руки, перебирающей бусины на манер чёток.

Одноглазый Медуз Гаргонович, твою мать… Страшно представить, какой парализующий эффект произвёл бы на меня полный зрительный контакт…

- Ладно, думай пока, Ириш, время есть. Немного, но есть. – Он похлопал меня по коленке, видимо, демонстрируя тем самым дружеское расположение. Распрямился, хрустнув при этом парочкой суставов. Больше не говоря ни слова, вышел из кабинета.

Куда? – я практически задала вслух свой вопрос от страха остаться одной в этом холодном неприветливом помещении. Огляделась, подмечая безрадостные фисташковые стены; пол, покрытый линолеумом с прогалинами в тех местах, где стояли стулья и столы; неровный потолок в старой потрескавшейся побелке; выкрашенный в светло-голубой цвет сейф в мой рост; совдеповскую мебель; отсутствие окон. Всё в этом кабинете буквально кричало – дальше счастья нет…