– Она не пустует,– качаю головой я, и меня даже немного отпускает накатившееся волнение, – мы... ну, в общем, сейчас только я ее снимаю. Вот, правда, договор куда-то делся... – Вновь предпринимаю попытку найти злополучную бумажку, чтобы расставить все точки над «Ё» и закрыть уже это недоразумение.

– Не утруждайся,  – останавливает меня она, – если он у тебя и есть, то он липовый.  

– Почему? – удивленно вскидываю бровь, застывая на месте.

– Потому, что Слава никогда не сдавал свою квартиру и сдавать не собирается. У них нормально с деньгами, и пускать посторонних на свои законные квадратные метры у них с Олей нет никакой необходимости.

– Но… – пытаюсь опровергнуть ее искреннюю уверенность в поступках сына.

– Нет никаких «но», дорогуша. Да и если бы это было так, ты бы знала, что они возвращаются через два дня, и уже сама бы освобождала пространство.

– Как – возвращаются?! Кто возвращается?! Куда…? – И снова мир плывет перед глазами, затягиваясь черной дымкой.

– Ну-ну, не нервничай ты так. – Женщина подхватывает меня и помогает присесть. – Так уж и быть, не буду никуда на тебя заявлять.   

– Я не… – захлебываюсь словами.

– Да поняла я уже, что ты сама жертва аферистов, – вздыхает она, уходя на кухню.

А у меня голова идет кругом от стремительно меняющейся вокруг меня реальности. Все планы разом перечеркивает вскрывшаяся махинация нечистоплотного риелтора. Интересно, кому я деньги платила все это время? И что мне сейчас делать? Куда податься? А вещи?

   Жар паники опаляет щеки, и кровь пульсирует в висках, отдаваясь гулом в ушах. Мне не хватает воздуха, и руки дрожат.

– Так, а ну-ка, на, выпей! – Командный голос и всунутый в руки стакан немного остужают нарастающее во мне смятение. – У тебя есть время до вечера, чтобы  собрать свои вещи. Я вообще-то приехала навести здесь порядок, но это не критично. Пыли двухгодичной давности нет, а остальное я и завтра освежу.

 Клацая зубами по стеклу, делаю глоток воды с лимоном.

– Спасибо, – хриплю я.

– Угу, – кивает она и, обходя квартиру с досмотром, одобрительно так хмыкает. – В восемь заеду за ключами, – резюмирует, выходя в прихожую. –Надеюсь на твое благоразумие.

Заверяю ее, что скручивать краны и портить обстановку в целом не намерена. Закрываю за женщиной дверь и с тихими всхлипами оседаю на пол, сползая спиной по стене. Прячу лицо в ладонях, словно это поможет избавиться от навалившихся проблем.

Не помогает. Только голова начинает болеть, и отведенное мне на сборы время катастрофически утекает.

Несколько раз набираю номер Стаса, но натыкаюсь лишь на равнодушный электронный голос, сообщающий мне, что абонент в не зоны доступа. Обида с жадностью впивается в сердце, но все гнетущие размышления я гоню прочь: не до этого сейчас.

Затем вызываю на подмогу подруг, не вдаваясь в породности своего экстренного переезда, и прошу лишь на время приютить меня. Мне и надо-то всего недельку переждать, сдать последний экзамен и закрыть сессию.

Катя с Лизой через двадцать минут после моего звонка приезжают с несколькими картонными коробками из строительного магазина и упаковками с вакуумными пакетами.

– Только без расспросов и нравоучений, пожалуйста, – прошу я Катю, как только она с видом воительницы переступает порог квартиры.

– Синцова, – вздыхает она, скидывая обувь и проходя в комнату,  – ты меня умиляешь! Но, так и быть, я помолчу.

В три пары рук мой нехитрый скарб упаковывается в коробки, убирается в пакеты и спустя несколько часов грузится в подъехавший пикап Лизкиного родственника.

– Спасибо, девочки! – Слезы снова душат меня. – Я через неделю уеду, у меня уже и билеты куплены, и Стас ждет.