– Ну, если ты оставишь малыша, – поясняет она, убирая все приборы и снимая одноразовые перчатки, – то срок будем считать числа с двенадцатого, плюс-минус пара-тройка дней.
Я не чувствую своего тела. Зависая в какой-то прострации, на автомате спускаюсь с кресла, натягиваю на себя сложенную аккуратной стопкой одежду и бреду вслед за врачом к ее рабочему столу.
Беременна…
Ребенок…
Десять недель…
– Но, учти, – продолжает она, – если ты… – Тут она запинается, а я и так понимаю, что она хочет сказать, и киваю ей в знак понимания. – Тогда у тебя очень мало времени.
Машинально кладу ладони на еще плоский живот и растерянно смотрю на женщину. Что я могу сейчас сказать? Что она хочет от меня услышать? Что вообще мне со всем этим делать?
Заботливые руки протягивают мне стакан с водой, мягкий голос предлагает выдохнуть, успокоиться и принять решение завтра – так сказать, на свежую голову. Мне впихивают в руки лист с записью на анализы, и я, словно сомнамбула, выхожу из кабинета.
Перед глазами все плывёт, руки дрожат, и чьи-то взволнованные голоса доносятся до меня словно сквозь плотный кокон из тяжёлого ватного одеяла.
– Хочу домой, хочу большую чашку какао с маршмеллоу – и в кроватку, – единственное мое желание на данный момент.
Как там говорила любимая мамина героиня из какого-то старинного фильма? «Я подумаю об этом завтра…»
ГЛАВА 10
*Агния*
А на следующий день я просыпаюсь со странным чувством покоя и умиротворенности. Всю ночь мне снится Стас и наша малышка (почему-то я уверена, что будет именно девочка, с его глазами и ямочкой на щеке, когда улыбается). Сон такой светлый, радостный и вселяющий надежду.
На часах еще нет и семи. Я уверенно откидываю одеяло, чуть ежась от прохладного воздуха в комнате, накидываю на плечи халат и иду ставить чайник. По пути замечаю, что меня, на удивление, сегодня даже не тошнит, а это наверняка хороший признак.
Улыбаясь новому дню, хотя даже за окном еще темно, я наполняю чайник водой из-под фильтра и ставлю его не плиту. По выработанной за две недели тошнотного утра привычке кидаю в кружку пакетик мятного сбора и дольку лимона. Поджариваю хлеб на сухой сковороде и щедро намазываю на него золотистый сладкий мед.
Лежащий на столе телефон пиликает входящим сообщением, а следом раздается и звонок от долгожданного абонента. Так рано утром Стас еще ни разу не звонил, но почему-то и в этом я улавливаю положительное предзнаменование.
Сердце подскакивает и колотится пойманной пташкой где-то в горле. От прокатившегося по телу волнения руки немного подрагивают, а улыбка становится еще шире.
– Привет, Кис. – Таю от его ласковых интонаций. – Извини, что так рано. Соскучился. Ты как там?
– Привет, – осипшим голосом произношу и замолкаю, подбирая правильные слова для шокирующей новости.
– Все хорошо? – переспрашивает он.
Раз, два, три…
– Я беременна! – на выдохе звучит мое признание, и все, отступать уже некуда.
– И?.. – спустя десяток гулких ударов моего взволнованного сердца звучит его полувопрос, отчетливо намекающий, что все дальнейшие события в моей жизни зависят только от правильности принятого сейчас решения и ответа.
– Я не хочу… – Мой голос срывается, и я почти шепчу, всхлипываю от подкатившей к горлу удушливой волны. – Я не…
– Эй, Кис, ты чего? Дыши глубже, – сквозь гул в ушах слышу его успокаивающий голос и глотаю спасительный воздух, словно выброшенная на берег рыбешка. – Кис, ну ты чего? Решила, что я буду против?
– Нет? – хрипло спрашиваю я с надеждой.
– Ну, нет, конечно же. – Мое настроение вмиг проходит все стадии времен года, как в сказке с волшебным колечком, и хрупкие росточки звенящей на ветру надежды устойчиво укореняются. – Просто ты подумай, как это отразится на твоих планах. Реши, готова ты их менять или нет.