– Мы так скучали!

Малышки с топотом бегут мне навстречу, тут же бросив все свои дела.

– Я тоже без вас скучала, мои сладкие. Очень.

Рывком прижимаю их к себе. Обеих одновременно.

Глажу кудрявые черные головки и чуть не реву прямо при них, когда они вскидывают на меня свои пронзительные синие глазки. В них столько любви…

Не то, что в таких же точно синих глазах тирана Арбенина. Там один лед. Кроме тех моментов, когда он смотрит на свою Лиану, конечно.

Только он этого еще больнее, ведь раньше он смотрел так на меня… Когда-то… Очень давно!

– Чем вы тут без меня занимались? Были послушными?

– Мы всегда послушные!

Совершенно искренне возмущается Анжела.

– Правда?

– Мы даже кашу ели! Хоть она и фуууууууу, – доверительно рассказывает Ангелина.

– И совсем не фу. От нее вы растете. Здоровыми и умными. Разве вам хочется совсем не вырасти?

– Нам хочется мороженого!

– И шоколадных вафель!

– И в сад без меня не бегали? Люба?

– Малышки сегодня очень послушные, Агата Хармановна.

Вот Любе я, конечно, верю, но все равно как-то удивительно. Никакого Армагеддона после переезда? Никаких капризов.

– Они рисовали с самого утра. Им в художественную школу нужно. У них настоящий талант!

– Мы очень скучали и никуда не хотели без тебя, – Анжела с ангельскими глазками обнимает меня и я снова готова расплакаться.

Мои крошки.

– И мы хотим покататься на пони, поэтому надо слушаться Любушку. Пока.

Сдает со всеми потрохами обеих чертят Ангелина.

– Понятно. И что там вы такого нарисовали, что даже Любушку поразили?

Интересно, откуда вдруг у моих малышек талант рисовать?

Раньше этим не занимались.

Бегали и носились, как угорелые. Ну, это в меня, в кого еще. А в отца… Им финансами ворочать и всех вокруг одним взглядом нагибать. Рисование точно уж не талант их папочки!

– Мы папу нарисовали!

– Кого?

Чуть на падаю прямо на пол.

– Вот!

Ангелина уже несется к столу и возвращается с большим листом бумаги.

На котором…

На котором, черт возьми, нарисован Арбенин! Да еще и так точно, что как будто прямо сейчас смотрит на меня своим рентгеновским взглядом!

– Ангелина? Анжела? Вы где видели этого дядю? Он что? Сюда приходил?

– Агата Хармановна, ваш кофе.

Я беру принесенную Любушкой чашку, но тут же роняю ее , обжигаясь и зашипев. А еще просто падаю на диван. Ноги подкашиваются.

– Вам плохо? Не волнуйтесь. Я все приберу сейчас. Вы только не двигайтесь. Девочки, вы тоже.

– Ангелочки, стойте на месте.

Но малышки оказываются быстрее.

Они просто запрыгивают на диван и прижимаются ко мне с двух сторон.

Дыши, Агата. Дыши!

Они никогда не спрашивали меня про папу.

И я с радостью думала, что еще не наступил тот возраст, когда им это станет интересно и они начнут задавать вопросы.

Но…

Выходит, они уже начали об этом думать?

– Люба, это они сами нарисовали? Или им кто-то помогал? Ты?

Да не может быть. Тем более, что Любушка и не видела Арбенина. Она ведь не была в гостинице!

– Мы сами, мамочка.

– Сами.

– Он приходил к вам? Сюда? Пока меня не было?

– Нет.

– Не приходил.

– Мы его в коридоре видели, когда уезжали.

– И он же заходил тогда к нам в номер.

– Он разговаривал с вами? Что-то говорил?

Мне плохо. Внутри все обрывается. Особенно после того, как Арбенин ясно сказал, что забрал бы детей и все!

– Нет, мам.

Обе малышки качают головками и пожимают плечами.

– Тогда почему вы его нарисовали? Почему вообще запомнили?

– Нуууууу… Он красивый.

– И он мог бы быть нашим папой.

– Может, он согласится, если его спросить?

– Он нам понравился!

– У всех есть папы.

– И мы тоже. Хотим. Своего.

– Давай его заведем себе, а, мам?

– Возьмем к нам жить. Только не в номер, а в дом?

– Уффффффф. Любушка. Воды мне принеси, пожалуйста.