С каждым шагом, совершенным следом за Кириллом, Рита чувствовала лёгкий привкус волнения. Оказавшись в кухне – столовой дома Войтовых, она с трудом сдержалась, чтобы не присвистнуть от шикарных масштабов увиденного. Охристо-коричневый цвет кирпичной кладки стен строго подчеркивался чёрными металлическими конструкциями, делящими пространство надвое: огромный кухонный остров из массива натурального дерева с литой каменной столешницей и сама обеденная зона. А широкое окно в пол, вычерченное английской решёткой и прикрытое тонкой полупрозрачной вуалью, пропускало через себя столько света, что Рита невольно зажмурилась.

В этом изобилии размаха и стиля, где сплетение ароматов корицы и печеных яблок уже безжалостно заполонило собой все пространство, усиливая аппетит, над столом склонилась высокая худощавая женщина, которая сосредоточенно выравнивала столовые приборы.

– Мам, доброе утро, – поприветствовал Кирилл, подталкивая чуть вперёд Риту, которая немного застопорилась в проходе.

На долю секунды в её голове ясно вспыхнуло осознание, что все это очень дурацкая, провальная затея, которая может обернуться черт знает чем.

Мать Кирилла приподняла голову, и тут же её утонченные черты лица радостно засветились.

– Сынушка, доброе, – она отложила столовые приборы и, не переставая демонстрировать в улыбке идеально белые зубы, поправила тыльной стороной ладони покосившийся набок пучок волос, сочетающий в себе и переливы стальной седины и глубокие оттенки чёрного.

– Как-то ты разошлась для завтрака, – хмыкнул Кирилл, осматривая огромный стол, заставленный едой.

– Вся семья в сборе, а тем более появился дорого́й гость, – женщина перевела взгляд с сына на Риту. – Точнее, гостья, – уже знакомые глаза цвета оникса, только в этом случае они восторженно осмотрели девушку, буквально запечатав свой взор на её лице. – Кири-и-и-л, она прекрасна.

Рита, и без того чувствуя скованность, растерялась совсем, когда хозяйка дома вдруг уверенным шагом направилась к ней и остановилось так близко, что на лице без труда можно было заметить россыпь мелких морщинок. Тонкий кончик её носа чуть не проткнул девушке в лоб – мама Кирилла была значительно выше в росте.

– Боже, глаза… Этот изумительный цвет болотной тины… – Рите показалось, что женщина напротив отключилась от реальности, сканируя каждый сантиметр её лица. – Я должна тебя нарисовать…

Кирилл со смехом обхватил Волкову за талию, отодвигая от матери:

– Мам, не пугай людей.

Рита тут же вспомнила о вчерашнем намёке. Так вот что подразумевалось под «очень творческая личность». Поборов чувство скованности, она протянула руку:

– Маргарита.

– Ирма, – ответила та мягким рукопожатием, не переставая смотреть прямо в глаза. – Если бы ты знала, как я рада видеть тебя в своем доме. А то это мужское общество… – вздохнула она, переведя взгляд на сына. – Надо было рожать девочек.

– Ма, – цокнул Кирилл.

– Всё нормально, – Рита не удержалась от улыбки. – Рада знакомству.

– Тогда уже и меня знакомьте, – раздался за их спинами мужской голос.

Краем глаза Рита успела заметить, как напряглись плечи Кирилла, а его ладонь, корректно лежавшая на её спине где-то в районе лопаток, слегка сжалась.

– Доброе утро, – сухо произнёс он, разворачивая девушку лицом к вошедшему в столовую мужчине.

Волковой хватило одного взгляда, чтобы понять, что оба брата этого семейства пошли точно не в его главу. Лысоватый, коренастый дяденька с ледяным оттенком синих глаз не обладал выразительными чертами лица, в отличие от сыновей, которые, так или иначе, являлись копией своей матери. Имей бы Кирилл или Роман круглое пухловатое лицо, хмурый взгляд исподлобья, то на первого точно не пускали слюнки девочки в университете, а второй вряд ли мелькал где-то в мыслях Риты, пока та вертелась до рассвета в надежде на сон.