Ян кивает и, откинувшись на спинку дивана, тяжело вздыхает. На лбу испарина.

– Подай сигареты.

– Болит?

– Нормально.

После того, как его изрядно помяли мои новые родственнички, он быстро идет на поправку, но поломанное и неудачно смещенное ребро еще дает о себе знать стреляющими болями.

– Обезбол с собой? – спрашиваю, выбивая для него сигарету из пачки и протягивая вместе с зажигалкой, – Давай, вколю.

– Не надо. У меня от них жопа синяя уже.

Затягивается, прикрывает глаза. Пульсирующая на его виске вена успокаивается. Я тоже закуриваю и откупориваю бутылку с минеральной водой. После вчерашней попойки, здесь в клубе, дерет горло.

– Турок звонит тебе?

– Нет. Нахуя?

– Ты его зять теперь. Это ж нормально.

Сука. Стебется, значит, нихрена не уже болит.

– Заткнись, – отбиваю миролюбиво, – на хую я вертел таких родственничков.

– Да ладно… Юбилей тещи, Рождество в семейном кругу, потом детки пойдут… – продолжает угорать.

– Да ну… ты рот закрой, Ян! Какая теща?! Каие детки? Я себе скорее яйца отрежу, чем смешаю нашу кровь с кровью Турка.

– Да шучу, – смотрит на меня полусонным от лекарств взглядом, – видел жену хоть?

– Видел.

– И?..

– Брюнетка.

– Бля-а-а-а… – ржет брат, – сочувствую.

Я ж зарекался, клялся, что если и женюсь когда, то исключительно на блондинке. Как у Яна Лена. Красивая девчонка у него, нежная, ласковая.

А мне чернявка с дурной кровью и не менее скверным характером досталась. Дерзкая сука.

– И как? Поладили?..

– Я и не планировал, – набираю рот минералки, несколько мгновений наслаждаюсь колючими пузырьками и глотаю, – Но чувствую, будет непросто.

– Почему?

– Отбитая она. Без чувства самосохранения.

– Огрызается?..

Блядь, ну нахрена он завел этот разговор? Мысли о том, что я женат действуют всегда раздражающе и вызывают изжогу.

– Да мне похер.

– Ее пробили. Тебе показывали отчет?

– Я не читал.

– Ей двадцать три. Училась в Европе четыре года. В курсе?

– Нет.

– В Нидерландах. На дизайнера. Закончила с дипломом высшей степени. Хотела остаться там, но отец заставил вернуться. Очевидно тогда, когда обострение между нами началось.

– Почему мы об этом не знали? Я думал, он ее в Москву отправлял учиться.

– Потому что мы никогда ее не отслеживали. Зачем?

Верно. Мы долго держали на мушке ее брата, пасли его больше года, прежде чем получилось убрать. Это была наша ответка за покушение на Яна и ряд убийств наших людей.

– Что еще?

– Открой отчет и прочитай, – усмехается брат, – это твоя жена. Ты привел ее в свой дом.

– Жена только на бумаге, – поправляю я, – при первой же возможности разведусь.

– Разумеется, – кладет руку на бок и, поморщившись, поднимается с дивана, – Но, Адам, не перегибай с ней. Турок истерику закатит.

– Даже не прикоснусь, – отзываюсь, провожая его до двери.

Прощаемся, Ян связывается с охраной и уходит к лифту, а я вызываю девочку. Мне с утра не сосали.

Виолка прибегает быстро. Робко постучав в дверь, проскальзывает внутрь и, сцепив руки перед собой в замок, восторженно улыбается.

– Адам Викторович, устали?

– Устали. Иди ко мне.

Ладная девочка. Невысокая ростом, с белыми кудрявыми волосами и вздернутым носом. Несмотря на невинный вид, хорошая шлюшка. Чистая, здоровая. Только для меня.

Подходит ближе и, послушно следуя моему взгляду, опускается на колени и сразу тянется к пряжке ремня.

Съехав бедрами вниз, я закуриваю и кладу голову на спинку дивана.

Виолка работает как надо. Предварительно подрочив рукой, облизывает и принимает в горло. Сосет аккуратно, без лишних слюней. Четко держит ритм.

Вот это талант. Востребованный у мужиков и необходимый в жизни каждой бабе.

А не диплом Нидерландского университета.