– Спасибо. – Мирослава прошла за хозяйкой и села за стол, застеленный клеенкой с выбитыми на ней замысловатыми букетами сирени и фиалок.

На столе уже стояли не так давно испеченные ватрушки с творогом и две вазочки: с конфетами-карамелью и вишневым вареньем.

– Угощайтесь. – Мария Петровна поставила перед Волгиной чашку с хорошо заваренным чаем и пододвинула поближе к гостье ватрушки.

– Спасибо, – Мирослава надкусила ватрушку, – очень вкусно.

– А то! – обрадовалась Мария Петровна. – Это еще рецепт моей прабабушки.

Волгина съела ватрушку, выпила полчашки чая и, поблагодарив хозяйку, приступила к разговору:

– Мария Петровна, я хотела узнать у вас, как именно вы обнаружили тело Олега Коршунова.

Лемешева тяжело вздохнула:

– Тут такое дело, квартиру эту я сдавала полгода, сама жила у дочери.

– А как именно вы сдали Олегу квартиру? Вы давали объявление в газету или через знакомых?

– Да, Нюра Фролова мне его сосватала! Соседка моя с первого этажа. Она уборщицей в фирме матери Олега работает. Начальницу свою очень хвалила, мол, и справедливая, и щедрая, и к работникам хорошо относится. Например, Нюра простая уборщица, а хозяйка ее по имени-отчеству величает Анной Григорьевной, ко всяким праздникам там подарки, а в позапрошлом году у Нюры ноги разболелись. Так хозяйка ее за счет фирмы в санаторий на месяц отправила. Ну, видано ли это в наше-то время?! Так что, когда Нюра узнала, что сыну хозяйки квартира понадобилась, она и подсуетилась.

– А с Олегом Анна Григорьевна была знакома?

– Ну, какое там, знакома, – отмахнулась Лемешева, – так, видела его несколько раз, когда он к матери приходил. С виду он ей показался приличным парнем.

– Таким он и вам показался?

– Я ничего плохого об Олеге сказать не могу. Платил вовремя и щедро. Квартире моей урону никакого не наносил. Соседи иногда жаловались, что шумно у него до часу ночи бывает и до двух. Но не так, чтобы часто. Да и дело-то молодое…

– Вы не знаете, как часто к нему приходили гости?

– Нет, не знаю. – Лемешева замолчала и через секунду нерешительно добавила: – Если очень нужно, то можно поспрашивать моих соседей по лестничной площадке…

– Хорошо, я, пожалуй, так и поступлю, – согласилась Мирослава.

– А теперь расскажите мне все подробно о том дне, когда вы его обнаружили.

– Да. Так вот. – Было заметно, что женщина сильно волнуется.

Мирослава, понимая это, не торопила хозяйку.

– Я ведь и не собиралась в тот день-то приезжать. Да мне Геннадий Тимофеевич, его квартира находится под моей, позвонил с утра пораньше. Кричит, что из моей квартиры, значит, к нему вода капает.

– Я ему говорю, подниметесь к Олегу и разберитесь. А он кричит, что звонил в дверь, но никто дверь не открывает. Так что пришлось мне приехать. Сначала попыталась до Олега по телефону дозвониться, но, увы. Короче, я приехала и стала звонить в квартиру. У нас уговор был, что я без предупреждения дверь не буду открывать. А потом пришлось, Геннадий Тимофеевич за моей спиной топчется и уже дурным голосом ругается. Открыла я квартиру. Сосед сразу в ванну побежал, а у меня там кран длинный, его можно перевести из ванной на раковину в умывальнике, так его не довели до раковины, и плохо закрыли, он по капле мимо капает, вот к соседу и протекло. Кран мы закрыли, и сосед ушел, а я сначала воду тряпкой собрала, потом уж зашла в комнату, до нее по коридору нужно идти, а видели вы, какой он у меня длинный.

– Вас не встревожило то, что Коршунов не открыл вам дверь и потом не вышел навстречу?

– Нет, – покачала головой Лемешева, – он мог уйти на работу, а мог и вообще не ночевать ночью дома. Девушки, друзья, мама, понимаете?