А затем приступила к священнодействию. Сегодня работа пошла быстрее. Эти спицы были ровнее, прочнее и не цеплялись за нитки. За три часа одна варежка была готова. На улице уже стемнело.

Я сидела в холле, который дом освещал синим светом. Это было не самое теплое, зато самое светлое место.

Поужинала супчиком, разогретым в камине, поставив кастрюльку на угли. И снова села за работу.

Спина затекла. Все же диван в прихожей был не самым удобным. Он рассчитывался на гостей, которых хотелось быстрее выпроводить, раз их даже в гостиную не приглашали. И тогда я решила зажечь лучину.

Надергала тоненькой бересты. Сложила на любимую крышку от горшка. И начала над ней чиркать огнивом. Искры полетели во все стороны. А береста сначала задымила, а затем и загорелась.

Подожгла лучину и пристроилась в гостиной на мягком диване. Поставила её в тяжелую глиняную кружку, а кружку на большое блюдо, чтобы пепел, падающий вниз, ничего не поджёг.

Только я или поджигала щепку неправильно, или вырезала ее как-то не так, но мне было темно. Вязать, конечно, можно. Но глаза пришлось очень сильно напрягать.

И я в сердцах сказала:

– А почему здесь нет света? Мне вязать темно.

– Света… Света… – тут же откликнулся дом. А комната озарилась мягким золотистым свечением. Разве так можно было?

Оказывается, при желании всё можно получить, если правильно попросить. И дом не один раз мне уже это доказал. Я теперь жила в тепле, у меня в заначке было много еды, а в туалете бежала вода. И когда я спросила, можно ли мне получить горячую воду для ванной, тут же из крана хлынул кипяток. И я смогла целый час с наслаждением отмокать в ванной. Пусть без мыла и мочалки. Материальные вещи из воздуха дом производить не мог. Но все равно это было здорово!

Позже решила, что можно было бы и о мыле спросить. Возможно, оно все же где-то лежит? Что ж, исправлюсь в следующий раз.

Дом оказался намного умнее и исполнительней, чем слуги. Хотя слугами мне никогда управлять не приходилось. Страна не та, да и достаток не позволял. Но казалось именно так. И я не уставала его благодарить, получая в ответ неизменное «Бо… бо».

Варежки были встречены хозяйкой магазина с восторгом:

– Вседержитель Всемогущий! Какая прелесть! Неужели это теперь мое? – она охала и ахала, вертя руки во все стороны. – Это же очень тепло. И я на улице без проблем смогу делать что-то нужное и важное, и не замерзну!

В обмен я получила две корзины разной снеди. А когда заикнулась, что не смогу их разом утащить и приду еще раз, мне дали в провожатые двух хозяйских сыновей. Это были рослые парни лет пятнадцати-шестнадцати. Корзинки они подняли с такой легкостью, словно они были пустыми дамскими сумочками. И проводили меня до ворот. Дальше их дом не пустил.

Я подумала, стоит ли давать им доступ внутрь? И решила, что нет. Именно этим парням я доверяла. Всё же из хорошей семьи, мать слушались беспрекословно, да и выглядели достаточно честными и порядочными. Но мне не хотелось, чтобы они разглядели мое жилище, а потом трепали языками, что были во дворце Деда Мороза и видели, как он там живет. И переживала я отнюдь не за Валери Фризинга, а за сказку, которая, надеюсь, жила в сердцах малышей. Возможно, что жители даже и не знают, что Валера и есть тот самый волшебник.

Парни поставили корзинки у ворот и попросили меня, чтобы я и им связала варежки.

– Госпожа, вы даже не представляете, как плохо рубить сухостой зимой в лесу! Мы уж и тряпки на кисти рук наворачивали, и рукава спускали. Но это все не то, – доверчиво сообщили они мне.

И я, конечно, пообещала. Правда сказала, что быстро не получится, так как мужские варежки более объемные, и вязать их придется дольше. Мальчишки ушли обратно в деревню буквально окрыленными. Как, оказывается, мало надо для счастья людям!