Хорошенько мне «засвечивая» в глаз.

Господи, меня раньше никто никогда не бил! Ни разу! Родители в детстве пальцем не ударили! А тут… за один вечер я получила дважды…

Пытаюсь прикрыть лицо и получаю третий удар…

- Снимай шубу, курва! И сумку давай!

Тот первый, что заговорил со мной, сейчас с силой хватает за воротник. Я чувствую, как манто слетает с меня.

Сумку срывает второй.

Я в каком-то отупении смотрю как они копаются в ней.

Мелькает здравая мысль. Конечно, надежды нет, но…

- Паспорт, пожалуйста, отдайте…

- Рот закрой, рамсы попутала?

Тем не менее один из них швыряет паспорт мне под ноги.

Внезапно я слышу шум – едет машина, вижу, как меж деревьев сверкают проблесковые маячки – полиция!

 Я что есть мочи ору:

- Помогите! Помогите! Спасите! Грабят!

Бандиты, которые тоже видят патруль, и которым явно уже не до меня, все-таки напоследок хорошенько прикладывают меня об стену.

- Заткнись, сука!

- Валим, пацаны.

Меня снова толкают, так, что я падаю прямо на грязный асфальт, сильно приложившись коленкой и бедром.

Мне так больно и так дико, что нет сил звать на помощь, я тихо лежу на тротуаре и подвываю…

Господи, меня не убили! Сейчас мне помогут!

- Эй, гражданочка?

- У… попала красавица…Она под кайфом явно. Забираем, посидит в обезьяннике, подумает, о делах своих грешных…

2. Глава 2. Моя полиция меня бережет...

Карцер? Камера? Обезьянник?

Понятия не имею, где я.

Меня привезли в отделение – или как это называется, я не знаю. Посадили в некое подобие камеры – каменные стены, куцее зарешеченное окошечко, и решетка вместо двери.

Я видела такие в кино.

Точно, их называют обезьянник…

Сижу на лавке. В полной прострации.

Они ведь даже ничего не спросили! Только… паспорт отобрали!

А в паспорте…

В паспорте лежит та самая заветная карточка. Моя. Личная. О которой не знает Антон. На ней порядка двухсот тысяч. Я копила на подарок мужу, хотела удивить в день его рождения…

Что-то мне подсказывает, что карточки в паспорте уже не будет. Или будет, но без денег.

Или я не должна так плохо думать о людях в погонах?

Не знаю, как долго я так сижу.

В какой-то момент меня начинает дико трясти. От холода. От вони. От ужаса.

И очень хочется в туалет. Внизу живота все болит, сводит. Я понимаю, что помимо всех проблем, которые на меня свалились сегодня меня ждет еще и цистит как минимум.

Приходит мысль, что не плохо бы разом покончить со всем этим кошмаром.

Просто… раз и все.

Но тут же накатывает ярость.

У меня дочь! Я должна за нее бороться! И буду!

Начинаю лихорадочно перебирать в голове тех, кому могу позвонить. Кто готов будет помочь.

Папа… если бы был жив папа Антон никогда не осмелился бы на подобное!

Мой папа был чиновником, параллельно занимался бизнесом, я не могла сказать, что папа был олигарх или что-то близкое к этому, в свое время он был богат или силен, и занимал определенную позицию. Его уважали. К нему прислушивались.

Увы, когда папы не стало его окружение как-то очень быстро исчезло с горизонта. Антон не раз и не два ехидно замечал, мол, вот и открылось истинное отношение. Тогда мне казалось, что Антон по-своему прав.

Из папиных друзей остался только Михаил Земцов. Но я знала, что дядя Миша сейчас в Европе.

Своих подруг я после замужества почти всех растеряла. Была только Ленка.

Ленка-лысая коленка, блин. Я представила, что сейчас наберу ей и скажу – ты там с моим мужем мой ужин дегустируешь, а я тут в обезьяннике, помоги…

Господи, почему?

Кому еще я могла позвонить? Попросить о помощи?

Соседки по подъезду, с которыми мы вместе гуляли на детской площадке – там в основном были няни, конечно, но с парочкой мамочек я была знакома. У них влиятельные мужья. Звонить?