Интересно, о чем это он?
***
Бывший шеф выносит меня из машины на руках. Накрывает чем-то теплым, я понимаю, что это его пальто. Сам в костюме, а на улице не май месяц, между прочим! Конечно, сильного мороза нет, но…
Я беспокоюсь за него. Подхватит простуду…
Стоп. Я беспокоюсь за Корсакова? Хм, похоже я и правда не в себе! Мне за себя надо беспокоиться…
Несет меня, словно я легкая как пушинка. Идет быстро, но аккуратно, чтобы не поскользнуться.
Перед нами яркая вывеска известной клиники. Дорогой клиники.
Я знаю, что Корсаков финансировал строительство этого здания и ее открытие. И еще деньги переводил в благотворительный фонд. Я тогда так восхищалась им, думала, реально на добрые дела. А Антон потом рассказал, что это стандартная схема отмыва больших денег. Весь бизнес на этом стоит. Увы…
Не будем о грустном.
Почему клиника открыта? Разве они работают по ночам?
Видимо, работают.
Нам открывает дверь молодой медбрат, или даже врач, я не вижу, что написано на бейджике.
Корсаков заносит меня внутрь.
Парень, который открыл, показывает дорогу.
- Сюда, пожалуйста, проходите, Александр Николаевич, смотровая готова, Товий Сергеевич сейчас спустится, сестра уже там.
Товий? Какое интересное имя.
Я вдруг спохватываюсь – почему Корсар меня все время таскает? Я вообще-то могу сама идти!
- Может, вы меня уже поставите? У меня с ногами все в порядке.
- Неужели? Ты три раза чуть сознание не потеряла за последний час. «Все в порядке». Потом тебя от пола отскребай!
- Не надо меня… отскребать…
- Тогда молчи и подчиняйся. Ясно?
Вздыхаю. Ясно. Включил тирана.
Я помню, как он это делал, когда мы работали вместе.
Сидим в кабинете, работаем, обстановка деловая, но все-таки дружественная. Он что-то рассказывает, не относящееся к делу, ну, например, про какие-нибудь переговоры, как он китайцев «уделал» - его выражение. Или как с американцами договор подписал в обход всех их санкций. Мы шутим, смеемся.
А потом вдруг – раз! Его словно включают. Или выключают. Выключают нормального, включают тирана. И сразу четкая деловая атмосфера. Без «расслабона»
«Расслабон» тоже его словечко. Вернее, не совсем его. Была у него пара приятелей – таких же бизнесменов, которые периодически приезжали к нам в офис и увозили Корсара «на расслабон».
Я дико краснела, когда встречалась с ними в приемной, они вечно отпускали в мой адрес шуточки. А мой босс все время их одергивал, не позволяя со мной вольностей.
- Сколько раз повторять, Василиса Викторовна мой личный помощник, лицо неприкосновенное!
- Да ладно, Санек, неужели ты ни разу не прикоснулся? Теряешь хватку!
- Стареешь, брат!
Я закусываю губу, вспоминая, как это было.
Он ведь на самом деле за меня всегда заступался. И косяки, которые в начале работы допускала, прощал. И премии выдавал довольно часто и без всякого повода.
А я…
Меня неожиданно накрывает волна такого дикого стыда, что хочется снова плакать.
- Ты чего? Что случилось, Вася?
- Ни…ничего. Просто… жарко…
Он же видит мои алые щеки, да?
Как сейчас говорят – испанский стыд? Я не знала, почему именно испанский, но мне реально становится очень стыдно.
Мы заходим в палату – вернее, он заносит меня. Нас встречает молоденькая медсестра.
- Добрый вечер, Александр Николаевич, девушку можно положить сюда. Ее надо раздеть для осмотра.
- Да, я сейчас помогу ей.
Он опускает меня на кушетку, я тут же сажусь.
Эй, что? Он собирается меня раздевать?
Нет уж, извините! Это слишком! Я не готова! Как там было в кино? «На это я пойтить не могу»!
Я только открываю рот, собираясь объяснить этому тирану почему меня не стоит раздевать, но не успеваю…