– Это что же ты своевольничаешь? – удивился кот. – Вместо карандашей ручки затачиваешь?

– Ну, я же не совсем, – снова обиделся помощник профессора. – Было раз, перепутал, в его колбу, где он голову обычно остужает, вместо пресной воды морскую налил. Я искренне считал, что она полезнее. А у Александра Романовича глаза защипало. Ой, он так ругался.

– Все, готово, – оповестил всех Микаэль и достал черный квадратик из воды.

– И что там написано? – спросил кот.

– Это приглашение!

– Опять?

– Да, только странное. Написано, что мы не явились на какое-то жертвоприношение. И что нас вынуждены поторопить. Что-то я не помню, чтобы нас приглашали на подобное сомнительное мероприятие.

– Как же, в парке, – вспомнил Трюфель. – К нам еще такой жутковатый хлыщ подошел. Твоего ученика в клуб зазывал.

– Точно, – хлопнул себя ладонью по лбу Микаэль, – клуб завоевателей. Как я мог забыть?

– А они, похоже, не забыли. Только непонятно, зачем им голова профессора.

– Видимо, чтобы нам проще было согласиться на приглашение. Впрочем, может, и для того самого жертвоприношения.

– Какой ужас! – побледнел Ихтиандр.

– Не дрейфь, рыбина, – успокоил кот, – вряд ли они за час его кокнут. Да и не подходит он для жертвоприношений. Эти волшебники – такие затейники: то кинжал в сердце засунут, то печень вырежут, придушить еще могут. Нет, голова им неинтересна для этого дела. Она их будет только раздражать.

– Не будем надеяться только на это, – сказал Микаэль. – Сейчас же отправляемся по адресу приглашения, благо он указан на обороте.

– А что будем делать с Кочегаром?

– Оставим здесь, – решил волшебник. – Нечего Витю подвергать дополнительной опасности. Мы и так не знаем, что с ним там происходит. Ихтиандр, смотри в оба за этой трубой. Там в замерзшем аду наш друг остался.

– Да, – поддакнул кот, – наш друг – хозяин ада – и все его черти.

– Отличная компания, – вздохнул Ихтиандр, убирая трубу на высокий шкаф. – А что мне делать, если ад отогреется?

– Не греши.

– Значит, ты уезжаешь?

Лана опустила голову и кивнула. По ее щекам текли слезы. Ей было горько и обидно, что ее мечта узнать волшебство вдруг разлетелась о данное семье обещание. Она так увлеклась своими переживаниями, что совсем не подумала, как ее учитель отреагирует на эту новость. Когда она пришла сообщить ему о своем отъезде и о том, что бросает учебу, он очень расстроился.

– И чем ты будешь там заниматься? – спросил Кингли.

– Домашние дела, – равнодушно пожала плечами Лана. – Выйду замуж, буду заниматься хозяйством.

– И это с твоим-то талантом? – воскликнул Кингли. – Вот так взять все и вычеркнуть? Как же ты сможешь жить, зная, что могла бы стать, быть может, одним из лучших часовых мастеров, а стала рядовой домохозяйкой?

– Я не знаю, – всхлипывая, ответила Лана и уронила лицо в ладони.

– Мда, – видя, что его ученица страдает, смягчился Кингли. – И когда же ты уезжаешь?

– Завтра утром, – не поднимая головы, ответила Лана. – Отец будет ждать меня возле гостиницы, в которой остановился.

– Значит, у нас есть еще ночь, – констатировал Кингли.

– И что?

– Помнишь мой подарок? Один из камней…

– Тимерист? – сразу поняла Лана. Она использовала в своей работе другие камни, но только не этот. И о его свойствах Кингли ей так и не успел рассказать. – Я нигде не нашла даже упоминаний о нем.

– В той книжице, что я тебе дал, они есть, – сказал Кингли. – Этому камню приписывают много чудесных свойств и даже сказочных.

– Не может быть, – удивилась Лана. – Я ее всю прочитала, но это название нигде не встречала.

– У него есть еще одно название, и ты его точно встречала в этих записках. Мне кажется, будет справедливым, если ты будешь знать, что это за камень, и будешь беречь его. Другое название этого камня – орион.