– Дай мне подкову, – попросил он подмастерье.

Недомыка логично рассудил, что лучше использовать раскалённую подкову, она-де намертво прирастёт к копыту, даже гвоздей не понадобится. Естественно, сам он взял подкову из горна клещами, горячо ведь. Кузнец потянулся за железякой, не глядя. Ждан, конечно, засомневался, может, стоит сказать, что подкова раскалённая. Но его разум произвёл сложный анализ ситуации. Результатом явилось следующее умозаключение: кузнец постоянно работает у огня, его руки закалились и жара не чувствуют, а стало быть, зачем его лишний раз предупреждать?

Пальцы мастера сомкнулись на раскалённом металле. Ни разу в жизни Ждан не слышал, чтобы мужик так громко визжал по-бабьи, и чтобы баба так ругалась по-мужски. Напуганный криками кузнеца конь дал деру, раскидав стоящие на пути телеги и расшвыряв вышедших из домов на крики людей. Кузнец, оторавшись, схватил молот. Ждан ринулся из кузни с такой скоростью, что обогнал несущегося во весь галоп испуганного коня. И это если учесть, что фора у копытного была приличной. Видели бы вы глаза животного, когда Недомыка пронёсся мимо, едва не сшибив жеребца мощным воздушным потоком. Так завершилась производственная деятельность разнорабочего с крохотным, можно сказать никаким, стажем работы в населённом пункте со звучным названием Мастера.

Где-то к середине ночи, когда луна высоко поднялась над верхушками деревьев, в голову забрела одинокая мысль. Недомыка, занятый бегом и страхом быть отоваренным молотом, поначалу её не заметил. Но мысль оказалась упрямой и пробивалась в сознание до тех пор, пока на неё не обратили внимания.

– А почему бы не отдохнуть? – предложила она.

Нога оставила в почве глубокий след, а колючки кустарника, в который Недомыка влетел по причине незнания принципов инерции, длинные царапины и небольшие дыры на одёже. Выбравшись из негостеприимного места, Ждан прислушался. Вроде никто не гонится. Да, точно, никто. Только слышен звон от ударов металла о металл и визгливые крики. Что конкретно кричат, не разобрать: даже в ночной тиши леса звуки разносятся недалеко.

Любознательность заставила Ждана пойти на шум. Деревья двинулись навстречу, слова вскоре приобрели чёткость, понятную форму и грубый оттенок.

– Отдай копье, Ёрш! – орал кто-то хриплым голосом.

– Ёжика тебе в глотку, а не копье! – раздалось визгливо.

Дальше снова послышался звон металла. Если кто не в курсе, то слово «копье» означало в стародавние времена не только оружие колющего типа, но и деньги, как «рыжьё» на нынешнем жаргоне означает золото.

Перед Недомыкой разыгралась следующая картина: вокруг широченного дуба на небольшой поляне стоят пять молодцев разной степени оборванности и крепости, а к стволу прижался эдакий рыжеволосый сморчок подросткового возраста, четырнадцатилетней наружности. Сам щуплый, тощий, одежонка паршивенькая, сапоги поношенные, глаза злые, а на конопатой роже с задранным носом высокомерие, как у стада верблюдов. Губы – тонкие, сжаты в узкую полоску, в правой руке – длинный, слегка загнутый нож. Им-то он и пытается отбиться от нападающих. Если бы не дуб за спиной и природная резвость, его давно бы прирезали. Но нападающие, очевидно, тоже не в первый раз беспределят. Двое стали заходить с боков. Жить парнишке осталось не больше минуты.

– Чё это вы тут делаете? – задал сакраментальный вопрос Недомыка.

Шесть лиц обратилось в его сторону: пять – с удивлением, одно – с надеждой.

– Вали отсюда! – рявкнуло пять глоток.

Ждан впал в задумчивость. Его внимание привлёк правый сапог: на носке видна небольшая дырка, что требует вмешательства. Вот он и решал, вмешиваться или нет. Пятёрка восприняла это по-своему. Двое остались у жертвы, а трое с нехорошим выражением на лицах направились к Недомыке. Тот заметил угрозу вовремя – когда острия ножей упёрлись в шею и грудь. Лунный свет заиграл на клинках, что сыграло роковую роль в жизни злодеев. Недомыка с детства был падок на всё блестючее, блестящее и отбрасывающее отблески.