– Вы все равно не будете вместе, как бы ты ни старался, – седой тиран был непреклонен, – я уже давно нашел ей достойного человека. Молодой терапевт с амбициями! Вы не ровня, что бы ты ни делал. Ты должен быть благодарен Светику за то, что она сделала из серости и слякоти достойного представителя рабочего класса.

– То есть как это, не будем? – не понял потрясенный Толкун.

– Да очень просто. Она помолвлена с другим. Она не говорила просто, тебя, дурака, жалела. А сказать стоило, я ей говорил, не дело двоим головы морочить.

Сергей Петрович сидел как громом пораженный, сжимая в потных руках дорогущее кольцо. На глаза предательски наворачивались слезы. Изо всех сил он сдерживался, чтобы не выглядеть посмешищем перед своим главным врагом.

– Ты думаешь, я вселенское зло, мальчик, – вздохнул властный старикан, – послушай тогда следующее. Я предлагаю тебе сделку. Это твой шанс в жизни, другого не будет, поверь мне. Отстань от Светки, прекрати всякие контакты, и я подарю тебе нашу дачу.

– Что? – от удивления Толкун выпучил глаза.

– Что слышал. Отступись от моей дочери и получишь прекрасный участок в Ленобласти и дом в придачу. Сможешь продать это все и разбогатеешь. Или переезжай туда. Но если обманешь, держись. Я задействую все свои связи, чтобы…

– Бред какой-то, – Сергей Петрович поверить не мог, что все это происходит на самом деле, – дайте мне поговорить со Светой.

– Кто тебя держит? Ступай себе. Ко мне не забудь заглянуть только.

Несчастный влюбленный пулей вылетел из кабинета профессора. Обида жгла нутро не хуже чистого спирта. Все происходящее больше походило на дурной, тягостный сон. Света была у себя. Что-то мурлыкая себе под нос, она конспектировала статью из большого потрепанного учебника.

– Это правда? – с порога спросил Толкун, уставившись на любовь всей своей жизни.

– Да, – Света даже не подняла глаза на него.

– Понятно, – тихо сказал студент, подошел к столу и положил кольцо на самый край стола. – Это тебе на память.

Он без стука вошел к отцу Светы.

– Я согласен, – больше он не проронил ни слова.

Ближе к зиме он перебрался в пригород, в поселок Кукуево, на улицу Дорожную. Дом был по советским меркам просто шикарный. Двухэтажный, с застекленной верандой, темно-зеленого цвета, он вызывал зависть у прохожих и соседей, обладателей более скромной недвижимости. Сергей Петрович, как и обещал, прекратил общение со Светой и ее семьей. Далось ему это непросто, первые месяцы он прожил в настоящем черном кошмаре, серость и бессмысленность будней не удавалось разбавить даже таблетками и алкоголем. Но мало-помалу раненая душа Толкуна все же справилась, страшные шрамы зарубцевались и лишь изредка беспокоили Сергея Петровича по ночам или в минуты слабости. То, что он испытывал к Свете, обратилось в пыльный прах, иногда он и сам не понимал, зачем он с таким садистским удовольствием подвергал себя страданиям. Свежий ветер перемен игриво дул прямо в серое, изможденное лицо Толкуна.

Каково же было его удивление, когда спустя три года у калитки теперь уже его дома радостно махала рукой его бывшая любовь. Время не пошло Светлане на пользу. Она располнела, потускнела, увяла. И даже тонны дорогущей импортной косметики и фальшивая улыбка не смогли скрыть от наблюдательного Сергея изменений. Оказалось, что подающий большие надежды врач, будущий супруг Светы, сидел на морфине уже который год. Когда правда раскрылась, он бросил ее, напоследок поставив внушительный фингал под глазом вечно сующего нос не в свои дела любимого папочки. Ко всему прочему студентка была на четвертом месяце беременности.