Внезапно справа на нее налетает ветер, и она не знает, что делать. Встать на четвереньки, чтобы не сдуло к чертям собачьим? Да, на четвереньки. Трясясь и замерзая так, что ее едва не выворачивает наизнанку, остаток пути до будки она преодолевает почти ползком, ладони и колени обжигает холодом.

Да уж, добро пожаловать домой. Милости просим.

По крайней мере, вокруг выпуклой платформы, на которой стоит будка, есть перила.

Дженнифер встает с колен, цепляется за перила. Наконец-то она у цели. Замерзшей рукой касается стенки кабины.

Вот и дверь. Сжав руку, она стучит. Даже не кулаком, а всей рукой до локтя. В металлической двери на уровне глаза так и осталась зазубрина. Это Дженнифер тогда что есть силы маханула топором.

Сейчас этот шрам прихватила ржавчина, и какой-то шутник маркером рядом с ней написал «5 июля 2015», а потом, чуть ниже, в скобочках, – «Джейд».

Дженнифер Дэниэлс отводит взгляд.

Дверные замки по одному щелкают, и вот дверь открывается внутрь, обдавая ее теплом.

Наконец, Дженнифер Дэниэлс отводит взгляд от озера и сквозь волосы, прибитые ветром к лицу, смотрит на дверь. И моргает, стараясь сдержать слезы.

– Так, так, так… – говорит Харди, улыбаясь уголком рта.

Он опирается на ходунки – вот откуда на снегу следы от колышков. Похудел, съежился, цвет лица землистый. Что удивляться, вырезали из человека целый фут кишок.

Дженнифер все равно бросается к Харди и зарывается лицом ему в грудь.

Не закрывая дверь, бывший шериф одной рукой обнимает ее, как может, похлопывает по спине, а она без стеснения плачет. Другой рукой он опирается на ходунки, иначе они вдвоем рухнут на пол.

– Это моя старая куртка! – с удивлением произносит он, дыша ей в голову.

Дженнифер хочет сказать ему, что знает это, помнит – она вообще помнит все, – но слова застревают в горле, и она только крепче прижимается к его фланелевой рубашке.

От рубашки тоже пахнет сигаретами.

– Рекс Аллен мог бы тебя сюда подвезти, – говорит Харди за чашкой наспех сваренного кофе.

Его второй помощник теперь сам – шериф.

Факелы для того и созданы, чтобы их передавать.

И полицейские жетоны тоже.

Но помощников у него было всего двое, а значит, Рекс Аллен был еще и худшим помощником.

Но… теперь ему до этого нет дела.

Его дело теперь – следить за тем, чтобы озеро Индиан оставалось озером Индиан и чтобы в долине под ним было сухо.

Ну и курить сигареты.

Его кожа пожелтела и обвисла от заточения в этой прокуренной камере. Но разве он собирался жить вечно?

Он вообще уже мог быть на том свете.

– Он бы послал Баннера, – говорит Джейд – нет, она Дженнифер. Дженнифер, Дженнифер, Дженнифер… Она уже сказала Харди: теперь она Дженнифер. «Джейд» больше нет. Умерла той ночью в водах озера.

– Помощник шерифа Томпкинс, – с усмешкой говорит Харди, чуть поворачивая ручку потока в трубе № 2. Не потому, что там что-то не так, просто старикам важно чувствовать себя полезными обществу.

– Он всегда хотел играть в футбол в колледже, – вспоминает Дженнифер, настороженно вглядываясь в него, и Харди этот взгляд хорошо известен.

– Вот и играл бы себе в футбол, – говорит ей Харди.

Не усмехаясь, даже не улыбаясь, эта новая Дженнифер прижимает к себе кофе, чтобы согреться, и смотрит на ту сторону озера Индиан, на Терра-Нову.

Примерно на два акра в национальный заповедник вклиниваются голые и почерневшие деревья.

– Это благодаря тебе, – говорит ей Харди и добавляет: – Без тебя сгорело бы все. Без тебя и Дона Чамберса. Так что долина перед вами в долгу. А то и весь Айдахо.

Он пытается ее ободрить, помочь обрести почву под ногами, но она только пожимает плечами, отпивает кофе, держа кружку обеими руками. Рукава куртки такие длинные, что пришлось их закатать.