– Ага, – он уселся поближе к собеседнику и отхлебнул из стаканчика.

– Да, Дима. Воевал. На Австрийском фронте, – Угленко поджал губы. – Сволочи. Такую культуру уничтожить…

– Это вы про Европу?.. – догадался Мальцев, лишь по рассказам родителей да из истории знавший, что до начала Третьей Мировой Европа была полностью христианской. Сейчас об этом можно было только догадываться по сохранившейся кое-где архитектуре. Причем глобальный мировой конфликт из-за передела сфер влияния как раз практически не вызвал разрушений, если не считать полностью «смытых» серией цунами прибрежных городов и затонувшей-таки, а потом «всплывшей» после глобального взрыва Венеции. А вот локальные стычки, которыми с тех пор перманентно «болел» бывший Старый Свет, пока все прежнее коренное население не вымерло, так сказать, естественным путем, как раз-таки существенно поспособствовали гибели европейской культуры в целом.

– Про нее, старушку, – кивнул Василий. – Но они, конечно, сами виноваты. Прикормили, так сказать, змею на груди…

– Пригрели…

– Да неважно! А когда из кладки сразу целая орда вылупилась… А! – он досадливо махнул рукой. – Словом, сдерживали мы их, как могли. И ведь на всех хватало! И партизанские восстания подавлять, да еще и к нам соваться… А потом, как военное положение отменили, пошел в оперативную работу. А ты?

– А что я… Родился тут, в Москве, выучился, да и пошел в полицию.

Они помолчали. Светлячок с поэтическим названием «УРД 11—58» с тихим гулом рассекал воздух уже где-то над Атлантикой. Оба оперативника думали об одном и том же, но не решались заговорить. В конце концов молодость проявила инициативу:

– Василий Степаныч, а что мы будем делать, когда окажемся на месте?..

– Мне что, поучить тебя работать? – мгновенно вскинулся подполковник.

– Да нет, – Дима досадливо поморщился. – Я только хотел согласовать план действий. Нас, я так полагаю, будет встречать кто-то из местных?..

***

Аля сидела в своем кабинете, уронив голову на скрещенные на столе руки. Голова гудела. Она даже завидовала Иващенко: ему достаточно было несложного теста для своих подчиненных, чтобы понять, что все три тестируемые девицы и близко не соответствуют необходимому уровню. С остальными отделами все было сложнее. Оперативники были из них самым простым – здесь Аля насквозь видела потенциал каждого, сказывался многолетний опыт. А вот антропологический, биологический и химический отделы… Хотя с первым Але отчасти повезло: главного судмедэксперта она знала лично еще со времен службы в Москве. Это был действительно высококлассный профессионал, на мнение которого можно было положиться. По крайней мере что касалось компетентности сотрудников. С химиками и биологами дело обстояло хуже всего, поэтому их она оставила на завтра: и без того от непрерывных собеседований – групповых и индивидуальных, с руководителем и без, с психологом и социальным работником – гудела голова.

За всей этой суетой Аля напрочь забыла о своих хакерах, как она с улыбкой называла про себя Лану и Тихона. Да, генерал получил ушат ледяной воды за шиворот: эта девчонка была похожа на кого угодно, только не на будущую сотрудницу Центральной криминалистической лаборатории. Тем более, зная непреходящую пламенную нелюбовь генерала к программистам, можно было предположить, что Подгорнов никогда бы не трудоустроил такого во всех смыслах яркого человека. Алевтиной Александровной же девушка быстро нашла общий язык. Они договорились, что от результата работы Ланы по этому делу и будет зависеть окончательное решение о трудоустройстве. Аля невольно улыбнулась. По сути, решение было принято. Но воспитательные меры и мотивацию никто не отменял.