Тамара терпеливо отводила отца в его комнатку, укладывала на кровать и сидела рядом до тех пор, пока он, успокоившись, заснет. Бывали хорошие дни, когда Яков вдруг начинал убираться в комнатах и даже пытался что-то приготовить ко времени прихода дочки с работы. В такие моменты Тамара чувствовала себя счастливой. Они сидели в одной из комнат, вместе кушали нехитрую стряпню Якова, и он рассказывал дочери о Раде. О том, как влюбился с первого взгляда, как они были счастливы и как он разрушил эту благодать.

Яков по-прежнему считал себя виноватым в смерти Рады. Он снова и снова рассказывал истории, как первый раз ее увидел, как ходил в табор, как они ловили ежиков, как она пришла к нему, чтобы остаться навсегда. Иногда Тамара расспрашивала об Агнешке и Тамаше. О жизни в поместье. Яков подробно отвечал на все ее вопросы, просил прощения за то, что лишил детства, взвалил на нее все проблемы и трудности. Он называл себя конченым человеком и говорил о том, что хочет уйти за Радой, чтобы побыстрее встретиться с ней в другом мире. Эти повороты в беседах сильно расстраивали Тамару, и она всегда переводила разговор в другое русло. Когда это удавалось, отец возвращался к тому, как они жили раньше, а иногда пересказывал сюжеты прочитанных книг и цитировал стихи. К сожалению, такие дни случались не часто. Обычно Яков овощем лежал в своей комнате на диване или на полу.

Настала весна 1936 года. Яков отметил пятьдесят четвертый день рождения, сильно напившись и разбив окно в своей комнате. Утром, как только дочь ушла на работу, он выкрал ее получку и отправился в ресторан. Поздно вечером там его и нашла Тамара. Яков был очень сильно пьян, приставал к официанткам и жаловался на судьбу. Тамара извинилась перед персоналом, забрала из его кармана украденные деньги, расплатилась и потащила домой.

Почти до утра Яков кричал, пытался выйти на улицу, падал, вставал, швырял вещи, только к рассвету угомонился и уснул на полу. Тамара сдерживала очередной буйный приступ отца, стиснув зубы. Всю ночь она пыталась успокоить пьяного Якова и совершенно выбилась из сил. Кое-как позавтракав и заколов черную массу волос под белый форменный чепчик, она побежала на работу. В восемь утра Тамара стояла за прилавком и нарезала колбасу покупателю. Передав ароматные ломти, завернутые в бумагу, она приветливо улыбнулась клиенту и, подождав, когда он уйдет в другой отдел, стала распаковывать свежие батоны колбасы, которые рано утром привез управляющий. Народу было немного, и продавщица, еле сдерживая зевоту, прикрывала рот и не торопливо раскладывала товар на витрине. Тамара заметила, что на нее смотрят, и подняла глаза. Перед ней стоял молодой, симпатичный парень, светловолосый, с голубыми глазами и открытым взглядом. Он добродушно улыбнулся девушке и негромко спросил:

– Не выспались?

Тамара покраснела и поинтересовалась, какой колбаски ему отрезать.

– Вообще-то я пришел за конфетами, – он хохотнул и продолжил, – вот этой, пожалуйста, небольшой кусочек, грамм 150. Сам-то я не местный, – говорил парень, не сводя глаз с продавщицы, – приехал к родственнице, погостить. У меня тетка здесь живет. Вообще я из Москвы. Месяц назад моя маманя умерла, – он вздохнул. – Похоронили. Тетка помогала мне, дай бог ей здоровья. Позвала меня в гости, отвлечься от грустного события. Вот приехал. Никак не могу привыкнуть: очень плохо одному.

Он помолчал и снова заговорил, как будто Тамара задала ему вопрос.

– Это сестра моего отца. Батя-то давно помер. Тетка с маманей были очень дружны, я часто к ней наведывался. В детстве, бывало, по несколько месяцев здесь жил.