желудке ли думать сейчас!

– Да я б, конечно, не отказался, – как можно сдержанней

согласился он.

– Ну, хорошо, тогда нам нужно… – старший

восстановитель казалось, задумался над тем, что им нужно

19

для завтрака, – и, пожалуй, помидоры, – закончил вслух он

свою мысль. – Сейчас завтрак будет подан, – сказал он уже

Василию Семеновичу.

– Откуда? – изумился тот. – Ведь вы даже не поднялись с

дивана. Вы ничего не сделали…

– Я подумал о завтраке, – сказал старший

восстановитель.

Они заговорили о чем-то другом, как вдруг минут через

пять один из цветных квадратов в стене открылся, оттуда

выкатился и остановился прямо перед ними столик с

помидорами, огурцами, яблоками, с тарелкой желтоватого

дымящегося куриного бульона.

– Когда вы в следующий раз захотите есть, то сделайте

то же самое, – объяснил старший восстановитель, – то

есть, просто вообразите все, чего хочется. Не забудьте,

кстати, подумать о температуре заказываемого. Если

поначалу вам покажется это сложным, то произнесите

заказ вслух. Вы будете поняты и услышаны. Кстати, эта

система действует и автоматически, то есть, анализируя

ваше физическое состояние, она в тот момент, когда вы

начнете испытывать голод, сама выставит все, в чем вы

нуждаетесь и чего можете захотеть. Количество поданного

будет соответствовать вашими потребностям: система не

оставит голодным, но и не перекормит.

Не успев вникнуть в сказанное, Василий Семенович

кивнул, жадно глядя на столик. На помидорах и огурчиках

поблескивали капельки воды. Яблоки источали

приятнейший аромат, вроде смеси яблока и земляники,

видимо, новый сорт какого-то более позднего века.

– И вы хотите сказать, что это натуральные продукты? –

сказал Нефедов.

– Разумеется, – ответил восстановитель, с аппетитом

высасывая из помидора сок, чтобы он потом не брызнул, –

все это выращено на земле, на черноземе, если хотите. С

20

бульоном сложнее. Он выработан из растительной пищи,

но точно так же, как это произошло бы и в живой курице.

Нефедов начал с молоденького огурчика в мелких

пупырышках. Ох, уж и огурчик: закроешь глаза и невольно

увидишь себя пацаном, поливающим из водопроводного

шланга на огороде, и решившим тут же подзакусить

ополоснутым овощем с парника.

Как ни странно, но именно голод, как наиболее

жизненное желание, а после и сама еда, позволили

Нефедову реальней приблизиться к этой невероятной

действительности.

– Вы так пристрастно выведывали мое имя, –

добродушно сказал он, – а сами не назвались.

– Меня зовут Юрием.

– А по батюшке?

– Юрий Евдокимович. Но можно и не величать. А моих

ассистентов… Тот, что с бородкой – Виктор, а второй –

Толик. Собственно, Толик – это мой сын, хотя на меня он,

конечно, совсем не похож. Что поделаешь: между нами

большая временная разница, он относится совсем к

другому поколению…

– Послушайте, – пользуясь приоритетом старшего,

сказал Нефедов, уже переходя к дымящемуся бульону,

приправленному зеленым лучком и укропчиком, – а, может

быть, нам лучше на «ты»? А то уж как-то слишком

официально.

– Принимается, – радостно и даже с каким-то

внутренним распрямлением, согласился Юрий

Евдокимович.

– Надеюсь, вас это не обидит, – все же деликатно

уточнил Нефедов, – вы ведь совсем молодой. Сколько вам,

если не секрет?

– Да понимаете… понимаешь, – смешался Юрий

Евдокимович, – мои годы вряд ли покажутся тебе

21

молодостью. Хотя, того понятия молодости, какое было у

вас, сейчас нет. .

– Да ладно, чего уж там… Так, сколько же тебе?

– В апреле этого года исполнилось четыреста

четырнадцать…

Нефедов застыл с ложкой неподвижного,

отсвечивающего бульона, поднятой над тарелкой. Он

заставил себя сглотнуть этот бульон и немного помедлил.