Дверь плавно отошла и на сиденье энергично хлопнулся Юрий Нагибин.

– Здоров Сергеич, как дела технические? Что у нас с повреждениями и ремонтом?

– Дела технические, как всегда планово. Скажи лучше, Юра как у нас со снабжением? Что там у нас по запасам?

Юрий преисполнился страданием –

Представляешь погибли все мои саженцы, погибли все запасы корабля для маленьких радостей – табак, кофе, спиртное.

Голос звучал с искренним страдающим надрывом.

– Типовые пайковые запасы остались хорошо если на треть. Нарушение условий хранения еще может себя показать позднее.

– Так значит, погибли все три твои горшка с табаком и все четыре с кофе? – Спокойный доброжелательный голос и все тот же внимательный взгляд Дмитрий Сергеича Морозова.

– Сергеич!!! – Возмущение в голосе Юрия было безмерно.

– Ты терзаешь мое сердце.

– Ладно, ладно Юра, я понял. Так говоришь на корабле больше нет ни курева, ни спиртного? Даже кофе нет и чая?

– Увы- ничего. Чая правда немного и чуть -чуть неуставных сладостей у меня лично. – Горечь и легкая надежда звучали в каждой ноте голоса.

– Так что там у нас по повреждениям и ремонту? Сам знаешь на совет я доступа не имею – а общий бюллетень собрания – это издевательство.

Дмитрий Морозов допил свой кофе. Аккуратно доел сладость в упаковке.

– А что по повреждениям? Что такое технология внешнего складирования- знаешь сам. Ячейки, по сути, ставятся как обвес на корпус во время загрузки на орбите. И при сложных маневрах по уставу держатся пустыми – во избежание лишних потерь и влияния на курс корабля. При входе в атмосферу и вовсе могут сбрасываться. Хорошее изобретение, кроме дополнительных объемов хранения – добавляет дополнительный пояс- бампер на корпус. Опять же броня от всяких случайностей.

Отчасти это нас и спасло – но ячейки само собой частью разгерметизировались, частью всмятку. Хотя, о чем тут жалеть -они ведь пустые.

Корпус, двигатели и аппаратура работает. И слава богу, что работают. Но что бы восстановить ход и прочность до нормы надо много энергии и металла. У нас столько нет. А если доведется попасть под еще один такой удар – то нам хватит с запасом. Собственно, нам хватит намного меньшего что бы полностью кончиться.

Так Юр, пошел я доделывать ремонт, много еще можно восстановить.

Оставив Юрия со всё той же скорбной маской на лице Морозов вышел в коридор. Там он вынул из кармана кусок картона, на котором было накарябано старым добрым простым карандашом.

– Сергеич, остатки из ячейки 45-12 мы перекинули в техническую S- 78 – там в основном хорошее курево, явно была выпивка и какая- то элитная еда- выжила только часть курева. Что теперь?

Через несколько переходов и дверей Морозов добродушно рыкнул:

– Хорош дурку нарезать, продолжаем работу.

Бригада, резавшаяся в домино, подняла глаза как один человек

– Так что там с куревом?

– Уставное кончилось. А неуставное это нарушение, которое наш старик не поймет. По уставу таких личных складов быть не должно. Как ты его будешь использовать что бы не накрыли? У тебя есть хитрое прикрытие, мол сам, своими руками вырастил? Во славу науки, епона мама. Нету. А напрашиваться на капитанский гнев не стоит.

Так что сейчас опломбирую от греха. А будет случай чтоб вскрыть, слово -вскроем и поделим на всех поровну, по справедливости.

Один из мужиков хмыкнул.

– Юра будет в восторге. Его нычка раскулачена по- большевистски. Явно для себя покупал такой добрый запасец.

– Юра? Пусть скажет спасибо, что никто его заначку за полгода не заложил капитану, пока он её в одну харю трескал.

– Так ты знал. – Мужик заржал.

Лаборант Ким прошел в блок общего питания. Подошел к барной стойке и быстро набрал личный код на сенсоре, затем заказ. Через минуту автоматика выкатила поднос с пищевым набором. Мысли текли лениво, вяло.