– Опар, вовремя мы, однако, сориентировались. Еще бы немного – и пролет.

Вдоль узких проходов сновали ловкие официанты.

– У нас есть специальные наборы на четверых, в них много чего входит, – вежливо ответил официант. – Если хотите, то я скажу в баре, чтобы подготовили ваш заказ побыстрее.

– Отлично! И подходит, – согласился Вадим. – А сейчас не тяни, дорогой, тащи пивка побыстрее, трубы горят.

Официант усмехнулся, и вскорости холодное, освежающее пиво уже стояло на нашем столе.

– Ваш заказ. Если надо будет что-то еще, позовите меня. Я обслуживаю эти столики.

– Ок.

Первые глотки, такие сладостные и освежающие.

– О, вот оно, счастье, – радостно заржал Ромик.

– Счастье, – подтвердил и похожий, как брат-близнец, Саулюс.

Здесь мы с Вадькой были с ними солидарны.

Звонок моего телефона раздался буквально через секунду. Я сделал еще пару глотков и взглянул на экран. Мама.

– Так, мне нужно ответить, я на минуту.

– Кто там такой настойчивый и не вовремя? – вопросительно поднял брови вверх Вадим.

Я отмахнулся рукой и нажал сброс вызова.

– Родители. Я сейчас, быстро, мне надо перезвонить, – поднявшись с места, я направился к выходу, не обращая внимания на жестикуляцию моего товарища. – Сидите, я же сказал, что быстро.

Не успел я выйти из бара на улицу, как раздался повторный звонок.

– Да, мама, я слушаю, что хотела? Говори побыстрее, у нас лекция.

– Здравствуй, сын, – холодно ответила она, – мне надо с тобой поговорить.

Я напрягся. Уж если мама обращается ко мне «сын», а не по имени, то тут уж понятно: она очень недовольна, и жди беды.

– Мам, – осторожно начал я, – мы не виделись с тобой две недели, и что такого плохого я смог сотворить, что ты ко мне обращаешься «сын»? Хотя времени, конечно, было достаточно. Где я так умудрился накосячить?

Повисла пауза, затем мама произнесла:

– Мне только что звонила Кира и сказала, что ты накричал на нее при всех, обозвал всякими нехорошими словами и сказал, что вы расстаетесь. Что происходит, ты можешь объяснить?

– Даже если это и так, то что здесь такого? – немедленно ответил я. —Мы с ней взрослые люди и вольны поступать так, как нам кажется правильно. А Кирка очень преувеличила.

Я поежился от холодного мокрого ветра, несущего влагу прямо мне в лицо.

«Надо было куртку захватить», – мелькнуло в подсознании.

– Но она же такая хорошая девочка, вы так красиво смотритесь вместе. Ничего не понимаю… У нее нормальные интеллигентные родители.

«Вот-вот, именно родители, – подумалось мне, – ключевое слово здесь родители».

Предки у Кирки по десять месяцев в году проводили за границей, то ли работая там, то ли занимаясь коммерцией, а может, и тем, и другим. Кирка проживала со своей бабушкой, которая не имела на нее никакого влияния, ну, или не хотела влиять. А, без разницы, в общем, пол-Литвы так живет, и ничего, лишь бы деньги были.

– Она мне разонравилась, эта твоя хорошая девочка, – попробовал я отбиться от в принципе обоснованного наезда. Но кто любит признаваться, если он не прав?

– Разонравилась? Вчера нравилась, сегодня разонравилась.

– Ну, так бывает, мам. К тому же, я уже у тебя большой мальчик.

– Хорошо. Но кроме всего прочего она сказала, что ты был абсолютно пьян.

– Вот здесь она врет, ну, или очень уж преувеличивает.

Мама проигнорировала мое замечание.

– Она сказала, что ты связался с плохой компанией и не ходишь на лекции, а просто пьешь дни напролет.

– Вадька плохая компания? Вадька. Мам, ты же знаешь его тысячу лет.

– Значит, это ты сбиваешь Вадима с пути, – моя мама, как всегда, была непреклонна.

Я сморщился, как от зубной боли. Нет, ну все же стерва Кирка, все выложила в таком неприглядном свете, да еще и приукрасила от себя. Вот отомщу же.