Эмма сердито фыркнула, и он улыбнулся. Себастьян понял, что она хотела с ним поспорить, навязать свое мнение, но сердечная доброта не позволяла бросить ему вызов при столь печальных обстоятельствах.

Соблюдая приличия, он положил руку Эммы на сгиб своего локтя.

– Ты знаешь, что я видела графиню накануне смерти?

– Припоминаю, она мне говорила. С твоей стороны было очень любезно подумать о ней. Мало кто потрудился навестить старую больную женщину.

– В дополнение к визиту я кое-что принесла. Но похоже, бабушка не сказала тебе об этом.

– Она упомянула только о визите.

– Я знаю, графиня хотела показать это тебе, но скорее всего ей уже не хватило сил. – Эмма помолчала. – Я привезла для нее твой портрет.

– Ты его закончила?

– Да. Главную часть работы я сделала за несколько недель. Меня беспокоило поспешное выполнение последних штрихов, но я знала, что графиня долго не проживет. Слава Богу, поспешность не повлияла на качество работы. Полагаю, она была очень довольна результатом, – скромно заключила Эмма.

Себастьяна обрадовало, что графиня увидела законченную работу, и в то же время опечалило, что им не удалось вместе оценить портрет, ведь он был идеей бабушки. Ее настолько поразил талант Эммы, что она без колебаний заказала ей портрет своего внука. И не ошиблась. Несмотря на молодость, Эмма не была дилетанткой, которая забавляется рисованием, а серьезной художницей с необыкновенными способностями.

Тратя время на позирование, Себастьян получил в ответ редкий подарок – дружбу с Эммой, представительницей другого пола. Чего не мог раньше представить и что очень ценил.

– А я выгляжу на моем портрете невероятно красивым?

– Себастьян, я художник, а не волшебница.

– Ты нахальный ребенок, – заявил он.

– А ты слишком тщеславный. И к тому же красив. Я изобразила тебя, какой ты есть, хотя графиня считала, что я приукрасила ширину твоих плеч и твердость подбородка.

– Значит, женщины будут потрясены?

– О да. И в устрашающих количествах начнут падать в обморок, глядя на твою неотразимость.

– Возможно, онемеют?

– Лишатся дара слова.

– Увы, многим леди в обществе это совсем нетрудно.

Эмма слегка подняла бровь. Весьма искушенно для столь невинной молодой особы.

– Твое мнение о слабом поле оскорбительно. Не все же мы стадо дурочек.

– Я на пальцах одной руки могу сосчитать женщин, у которых мыслей больше, чем Бог дал гусыне.

Эмма покачала головой:

– А ты когда-нибудь задумывался, почему в обществе так много глупых и невежественных молодых женщин? Не потому ли, что мужчины специально держат их в неведении, чтобы управлять ими?

– Защищать их.

– Вздор. – Эмма громко вздохнула. – Ты веришь этому не больше, чем я.

Себастьяна восхищала ее манера вскидывать подбородок, когда она возмущается. Эмма была очень привлекательной девушкой и со временем, полностью оформившись, станет неотразимой женщиной. К этому все идет.

– Хотя ты не желаешь этого признавать, мы оба знаем, что в обществе есть женщины, которым требуется мужская защита. Главным образом чтобы спасти их от самих себя. Думаю, в этом сезоне ты уже видела таких. Поверь мне, будут и другие.

– Право, Себастьян, иногда ты бываешь ужасным грубияном. Даже не понимаю, чем ты мог заслужить свою репутацию.

– Усердным трудом на этом поприще.

Он улыбнулся. Сейчас ему нужен отвлекающий разговор. Через несколько минут он встретится с родственниками, позже состоится чтение завещания, а, учитывая бабушкин характер, там наверняка будут сюрпризы.

Они миновали короткий ряд могил и повернули к следующему. Взгляд Себастьяна остановился на высоком мраморном надгробии. Эванджелина Кэтрин Мария Додд, пятая графиня Бентон. Его мать.