– А Вовка? Он что, без интереса следил? – этот вопрос меня, кажется, больше всего волновал сейчас.

– Скажешь тоже! – Подруга опять оживилась, даже встревоженные глаза повеселели. – Я его просто придержала немного за руку, чтобы не лез и не мешал…

Пауза. Долгая такая пауза, в течение которой я внимательно рассматривала даму, что сидела сейчас передо мной. Кажется, я ее вообще никогда не знала. Или что-то случилось в моей голове с шестеренками. Они отказывались двигаться, напрочь.

– Ну, что ты так уставилась на меня, в конце концов? – Малинина пожала плечами, недоумевая. – Если он пустил тебя играть в эту бутылочку дурацкую, то нефиг лезть и мешать, когда уже процесс пошел. Что, нужно было дать ему возможность опозориться? И тебя опозорить тоже? В конце концов, ты же не корова какая-то, которую привели на поводке, и с этого поводка не спускают?

– И вот у тебя, действительно, такие мысли бродили в голове? Прямо так логично размышляла?

– Нет, конечно же! Мне хотелось посмотреть, как он от ревности бесится! Скажешь тоже, Надь! В мужчинах надо искру разжигать и поддерживать, чтобы она горела ярким пламенем. А то, смотри-ка, слишком просто ему все дается с тобой. Никакой интриги, понимаешь ли…

Я забралась на кровать уже с ногами, чтобы удобнее было смотреть на подругу. Кажется, она в состоянии удивлять меня бесконечно…

– Малинина, признайся честно: зачем ты Вовку удерживала?

– Что, не поверила моим отмазкам, да? – она улыбнулась обезоруживающе. – Я их ночью уже придумывала, чтобы совесть свою успокоить. Но не прокатывает, кажется.

– Ну, так в чем дело?

– Да интересно мне стало посмотреть, что выйдет из этого поцелуя. Вдруг, у вас настоящая любовь с Хмелевским? Он же к тебе, явно, неровно дышит. Надо было дать вам шанс…

– Ань. Мне кажется, тебе пора свою личную жизнь устроить. Чтобы не было лишних фантазий по поводу моей. Я же человек живой, между прочим, а не героиня сериала! – Что делать с этой чудилой, мне вообще не приходило в голову. Похоже, она свои поступки обдумывала чем-то неправильным. Точно – не головой.

– Знаешь что, Игнатьева! – подруга обиженно надулась. – Только я за твою жизнь и переживаю…

– А!!! Вот ты где спряталась! Так я и знал! – неприлично громкий и довольный голос Зацепина прервал Аньку на середине фразы. Что она хотела еще сказать, так и осталось тайной.

Правда, интерес к словам подруги у меня пропал, моментально. Если до прихода Вовки я краснела от некоторых нескромностей Ани, то теперь уже совсем предательски заалела. Даже и не знала, что моя система кровоснабжения может столь качественно реагировать на сигналы мозга. Или я просто не стеснялась еще никогда так мучительно. Не знала, куда глаза девать. Поэтому, лишь глупо пялилась на Зацепина, ожидая, что он еще скажет. В надежде, что придумаю, как правильно среагировать…

– А ты чего сбежала-то, в такую рань? – он подошел, обнял, усевшись рядом на кровати, и по-хозяйски чмокнул в щеку. Так, словно каждое утро так делал.

– Не хотела тебя будить. Проснулась, ты еще крепко спишь, а я бы своим шебуршанием тебя потревожила. – Объяснение нашлось легко, как ни странно.

– А я бы, может, был рад такой побудке? А? – Зацепин светился. Просто сиял. Если бы не видела своими глазами, ни за что бы не поверила, что так бывает…

– А ты поздороваться не хочешь с окружающими, а? Герой-любовник… – это Малинина, похоже, устала наблюдать за нашей воркотней.

– Здравствуй, Аня! – этот клоун даже попытался изобразить приветственный поклон, что выглядело немного странно из положения сидя.

– И тебе не болеть, Дон-Жуан – горемыка! – Анька, тоже не вставая, изобразила подобие реверанса.