Послушно проследовав в ванную комнату, я долго мыл руки, хоть и не видел в этом никакого смысла. Отгоняя неприятное чувство вины за обман, заставляя себя настроиться на разговор, который уже успел сложиться в голове по дороге сюда, я медленно зашёл на кухню. Динар сидел за столом, спиной к окну и монотонно перебирал синие и голубые камни, рассыпанные по столешнице, застеленной бархатистой тканью.

– Александрит… Танзанит… Сапфир… Аквамарин… Шпинель… Турмалин… Не хватает индиголита… Или ну его… Забыл, – бормотал Ди, не обращая внимания на меня. Свет причудливо играл на драгоценной россыпи, а я не мог сообразить, к чему всё это.

– Мама сказала, что ты один…

– Как видишь, – нет.

– Прости.

– Чай будешь?

– Нет, спасибо.

– Ну как знаешь.

– Динар!

– А?

– Нам нужно поговорить.

– О чём?

– Да обо всём.

– Я тебя слушаю.

– У меня сложилось несколько неожиданных разговоров за последнее время… И вскользь они коснулись нас с тобой. Ты многое скрываешь, недоговариваешь, а ведь ситуация складывается серьёзная. Я боюсь, что мы влезем в то, от чего невозможно отмыться. Ди, ты слишком изменился. Если раньше я понимал тебя, твои желания и знал цели, то теперь, – нет. И дело не в том, что случилось зимой, не в Ане. Я понял, что ты был прав. Даже хорошо, что вышло именно так…

– Тогда в чём проблема?

– Ну в тебе же… Динар.

– Слушай, Илюх, не пойму, что ты хочешь? Ничего уже не будет как прежде! Ни-че-го! Я устал, если ты не видишь. На мне учёба, занятия с Ли, помощь отцу, наше с тобой дело, на которое ты постоянно забиваешь. Детство кончилось! Ясно? – он опустил голову и сжал руки в кулаки, опираясь на стол. Мне стало не по себе, горло сковало, и жар ударил в уши и щёки.

– Я забивал только потому, что… Мне тоже было трудно! Я лишился надежды на светлое чувство, получил удар в спину от лучшего друга, пусть и полезный такой удар. У матери плохо со здоровьем, я не понимаю, что творится в наших с тобой отношениях. А потом прихожу к каким-то левым ребятам, которые намекают, что ты можешь достать для них кое-что…

– Что с матерью? – Ди встрепенулся, и наконец-то я смог увидеть его глаза. Красные, будто заплаканные.

– Не знаю. Она не говорит. Наверное, очередное обострение.

– Она была у врача?

– Да.

– И что?

– Прописал таблетки.

– Держи меня в курсе.

– Динар! – я накрыл свободной стороной ткани камни, лежавшие перед ним, и наклонился вперёд. – Что с тобой?

– Ничего, Илюш. Или всё.

Он ухватил меня за затылок и подтянул к себе так, что мы столкнулись лбами. Я вдруг вспомнил, как однажды, за несколько месяцев до того, как жизнь Ди начала рушиться, случилось нам убегать от разъярённой соседки сверху. Ей не понравились наши разговоры на лестнице, и она решила прямолинейно намекнуть, что делать так нельзя. Позже её, кстати, забрали на лечение. И немудрено! В нас тогда летело всё, что только могло – начиная от обуви и каких-то булыжников, до зонтов и бутылок. Ди успел перемахнуть через перила на пролёт вниз, а мне пришлось отчаянно сигануть в окно, благо этаж был невысокий, а на улице аккурат вплотную к стене припарковался знакомый отца. Я честно думал, что переломаю себе все кости, но – повезло. Кажется, что было это вчера…

– Ты – мой единственный друг. Ближе никого нет, Илюш. Я хочу оградить тебя от всего, что может представлять опасность. Понимаешь? Пусть бы я весь извалялся в грязи, но ты должен остаться чистым. Ты не должен страдать, тебя не должны обманывать.

– Ди. Нет. Помнишь? Мы – вместе. Один ты никогда бы не справился и не справишься. И я один тоже не смогу. Если уж мы – братья, то… Не отгораживайся от меня, пожалуйста.