– Куда все делись! – Маша возмущенно пошла на кухню и крикнула оттуда. – Я тебя покормлю!

Она принесла ему тарелку с грибным рагу с жареными тараканами и большую кружку грибного пива. Напиток этот был непонятно на что похож, пожившие называли его брагой или пивом. Когда его пьешь, главное в первый момент не дышать, а потом рецепторы немели, и было вполне вкусно. Кай ел и смотрел на Машу, стоявшую напротив и сверлившую его взглядом. Ее не считали красивой, все, кроме Кая. Были и моложе, и без шрамов, без увечий. У Маши на левой стороне лица был страшный шрам от виска до подбородка, срезана часть уха. Это как-то прилетел снаряд в овраг, досталось только ей. Осколки оторвали на левой руке мизинец и безымянный палец, много застряло в левой ноге, порезали правую , часть вытащили, но три вгрызлись в кость намертво. Все думали, что она умрет, но Маша выжила и выучилась на медсестру, теперь уже врач. Кай дружил с ней и восхищался ее мужеством, не зная, что она в тайне восхищалась им. И оба молчали, пряча в себе свое чувство, в основном от окружающих.

– Вот, я надела. Мне очень нравится, – Маша расстегнула куртку непромокаемого костюма, в таких работали все врачи и медсестры с санитарами. Под курткой был красный свитер с оленями. – Он очень теплый, пожалуйста, не рискуй больше так.

Кай заметил, что она плачет. Поперхнулся и встал. Он не знал, что делать. Пускай и было двадцать лет, но он ещё ни с кем, и знал, что Маша тоже одна. Ей было уже двадцать три, и по понятиям она была для него слишком старой.

– А, интересно, какой он, мир? Когда не надо прятаться, не надо убегать и убивать? – спросил он, взяв девушку за руки.

Маша вырвала руки, отошла назад, тряхнула головой, так что из-под заколки вырвалась тугая, порыжевшая от дезинфектора коса, и бросилась на него. Она дала ему пощечину, потом, обхватила голову руками и целовала, горячо, срываясь на плач, ругая его, ругая себя. Кай все терпел, прижимал к себе сильнее, и Маша успокаивалась.

– Мира не будет, – ответила Маша, утерев слезы и улыбнувшись. – Для нас никогда не будет, пока все не сдохнем. Ты же это знаешь.

– Плевать. Я люблю тебя.

– И я тебя, дурак! Какой же ты дурак! Вы все такие! – Маша усадила его за стол и заставила есть. Странно, но Каю нее хотелось есть. Обычное чувство постоянного голода, которое передавалось всем рожденным здесь вместе с молочно-серой смесью, которой кормили младенцев, отступило вглубь. Он механически жевал, искоса поглядывая на сидевшую слева Машу. Она рассматривала его левую руку, водя пальцами по шрамам и жестким мозолям на подушечках пальцев. Какая у нее была тонкая и маленькая рука по сравнению с его ладонью.

– Почему ты плохо ешь? – строго спросила Маша, на него уже смотрел врач, и Кай поперхнулся.

– Не знаю, просто пропал аппетит. Наверное, тараканов переел.

– Глупости. Вам выдают белки со стимуляторами, чтобы не чувствовать усталости. Ты думал, что ты ешь на самом деле?

– Я читал твою книгу, – прошептал Кай, он знал, что за дверью пищеблока стоит несколько шпионов. Обо всем доложат до разбора, и пускай, ему нечего было стыдиться. – Мне надо еще раз перечитать, я много не понял, надо в библиотеку сходить.

– Лучше не стоит, – еле слышно сказала Маша и поцеловала его в ладонь. Это снова была она, когда-то веселая смешливая девчонка, сохранившая эту радость внутри себя, во взгляде, стеснительной улыбке. – Я тебе сама все объясню.

Кай отодвинулся вместе с лавкой от стола, раздался жуткий скрип. Маша рассмеялась, а за дверью кто-то заерзал, но войти не решался. Кай был довольно сильным, не смотря на не очень большой рост, среди девушек ценились высокие ребята с широкими плечами. Кай не накачивался, не жрал белки по-черному, жилистый, как перетянутый канат, с железными ладонями. В одежде он выглядел обыкновенно. Ребята, те, кто знал его, не боролись с ним в игровых поединках, зная, что проиграют. Кай легко поднял Машу и посадил на колени. В его руках она казалась совсем маленькой и беззащитной, не то, что в лазарете и с фонендоскопом на шее.