– Посмотрю. Игнат, пойдём, и ты глянешь.

– Чего глянуть-то? – с готовностью отозвался Игнат, вставая.

– Интернет-магазин мебели делаем, раньше рекламы хватало, социальных сетей, но расширяться надо, тем более, помощник вырос, – похвалил сына Фёдор.

– Спаси Бог, – поблагодарил он жену, поцеловал каждого из младших детей и двинулся на второй этаж.

– Спасибо, – подхватил Алексей, клюнул мать поцелуем, поспешил за отцом.

Игнат тоже поблагодарил, хотел было убрать со стола, но расторопная Маша подхватила тарелки, понесла к раковине, за ней торопилась Даша, держа в руках чашки. Полина посмотрела вслед мужчинам и принялась за свои дела – их всегда много, как бы ни облегчал муж быт техникой от мультиварки до посудомоечной машины.

Игнат ещё в первые приезды удивлялся, что местные хлеб сами в русской печи пекут, а всё оказалось просто: автолавка с хлебом приезжала всего три раза в неделю, на всех не хватало. В печи испечь за один раз можно больше, чем в духовке, к тому же вкуснее.

Печь же, при условии сибирских морозов, вещь в доме наиважнейшая. Газ в Кандалы в советское время не провели, теперь приезжают депутаты перед выборами, трясут бумажками с обещаниями, нагородят с три короба и исчезают до следующих.

Отопление в доме Фёдора не печное, но красавицу поставили. Во-первых, отличная замена плиты в случае надобности, во-вторых, полетит в трескучий мороз новомодный котёл, околеют всей семьёй. Проверенное веками надёжней.

– Ты что же, и интернетом пользуешься? – подначил Игнат брата, оказавшись в его кабинете, что располагался в торце первого этажа, с видом из окна на палисадник, усаженный цветами.

Кабинет просторный, мебель из натурального дерева, собственного производства, на столе тонкий монитор компьютера, в стороне, на стеллаже, среди книг – роутер.

– Бог дал, надо пользоваться, – серьёзно ответил Фёдор, лишь в самых уголках глаз мелькнуло лукавство. – Показывай, Лёша.

Дом Бархановых – через три двора от Калугина Фёдора. Из кирпича, с широкими окнами, с верандой во всю лицевую стену. Палисадник пестрит цветами. На заднем дворе огород – грядка к грядке; оставшийся со стародавних времён сруб – изба-пятистенка. Предки Барханова Петра – отца семейства – пришли в Кандалы в восемнадцатом веке, стали одними из тех, кто присмотрел высокий берег в объятиях тайги, основались здесь накрепко.

Семьи уселись за стол, радующий разносолами. Тут тебе и фаршированный чир, и запечённый муксун – деликатесы, выловленные в реке, – и мясо марала, разваренное, с душистыми травами, и грузди солёные, один вид которых возбуждал обильное слюноотделение. Удачно Игнат приехал, между Петровым и Успенским постом[7].

Сам он забыл, когда пост держал в последний раз. В Рязанском военном училище не до причуд было. На службе же порой такую дрянь есть приходилось, что вспоминать не хочется, иногда дни терялись, недели путались, не до религиозных традиций. Но в чужой монастырь со своим уставом не ходят, так что Игнат принимал традиции людей, к которым приехал, у которых собирался взять себе жену.

Вот такие они, где-то странные, порой фанатично верующие, иногда живущие по законам общины, потому что так проще, не дадут пропасть. Не Игнату судить их, не ему диктовать условия, его дело уважать традиции и быт этих людей.

Он поднялся, вышел на высокое крыльцо. Сумерки, тепло, безветренно, странно тихо, не слышно ни собак, ни домашней скотины, будто замерло всё, только мошка кружит, но от неё придуман репеллент. Бог дал – надо пользоваться.

На крыльцо выбралась Люба. Пока сидели, Игнат рассмотрел её лучше, мнения своего не изменил. Приятная женщина, красивая даже. Платье из вискозы прикрывало колени, зато показывало пышную грудь, голова покрыта обычной косынкой. В миру Люба совсем другая, если верить фотографиям: яркая, современная, модница. Здесь, при родителях, не забалуешь.