– Перелет и проживание, разумеется, за счет компании, плюс хорошие командировочные, – добавляет Майклсон с улыбкой.

Мои пальцы впиваются в ножку бокала с утроенной силой. Я ждала этого отпуска целый год – когда Пол работал день за днем, почти без выходных. Когда он приходил за полночь, целовал меня и успокаивающе говорил: «Ты же понимаешь, как это дело важно для моей карьеры. Пожалуйста, потерпи немного. Если я выиграю, я подниму вопрос о том, чтобы стать партнером».

Когда каждые выходные мы ездили на гольф или барбекю с его коллегами: «Ты же понимаешь, как важно налаживать контакты? Без этого хорошей карьеры не построить».

Когда проводили все праздники у его родителей: «Ты же знаешь, для них важно, чтобы мы собирались всей семьей. Мне нельзя с ними ссориться, Моника. У матери слабое сердце. А у отца куча связей в деловом мире. Ты же знаешь, как сложно строить карьеру без связей?»

Я кивала и соглашалась, пытаясь вспомнить, когда мы в последний раз проводили вдвоем хотя бы выходные. Но я знала, что впереди нас ждет неделя отпуска. Только вдвоем. И вот теперь выясняется, что вместо Гавайев мы едем в Мюнхен – работать.

Я натужно улыбаюсь, но, когда начинаю говорить, в моем голосе совсем не слышно напряжения:

– Конечно, поехали.

Встреча в Мюнхене запланирована на следующее воскресенье, но билеты распроданы.

– Там какой-то фестиваль, все рейсы битком. Но можно долететь до Праги и взять машину в аренду. Всего четыре часа езды. Тогда и вылетать будем из Праги, посмотрим город. Ты ведь не была в Праге?

Это риторический вопрос, Пол прекрасно знает, что я никогда не была за пределами США. Я понимаю, мне стоит порадоваться, что я еду в Европу – для меня это непозволительная роскошь, но настроение безнадежно испорчено.

Мой первый перелет через океан проходит легко и спокойно. Большую часть дороги я сплю, ем, снова сплю. Когда мы приземляемся в Праге, я чувствую себя совершенно разбитой.

Мы садимся в арендованную машину – черный БМВ-купе, Пол привычным движением включает музыку и выруливает на трассу.

Вокруг так красиво, что я больше не жалею, что мы не на Гавайях. За окном мелькают поля, маленькие ухоженные городки и деревеньки. Ближе к границе с Германией населенных пунктов становится все меньше, а вместе с ними уменьшается и число машин. Солнечная погода, встретившая нас в Праге, сменяется пасмурной.

– Ты уверен, что мы едем правильно? – спрашиваю я с любопытством. – Кажется, сейчас мы заедем в какую-то глушь.

– Навигатор показывает, что это самая короткая дорога.

Ну что ж. Я снова уткнулась в окно.

– Надеюсь, ты не расстроилась из-за того, что поездка на Гавайи отменилась? Ты же понимаешь, я не мог оказать Майклсону.

– Конечно, – соглашаюсь я.

– Ты же понимаешь, какая честь, что он доверил мне переговоры по такому важному делу? Суд двух международных корпораций, я – ведущий юрист.

– Я понимаю.

– К тому же, мы посмотрим Мюнхен и Прагу.

– Да, – снова соглашаюсь я.

– Тебе совсем не интересно?

– Нет, что ты. Мне интересно.

– Эти города – сокровищницы мировой культуры.

– Мне на самом деле интересно. Я хочу сходить в Мюнхенскую художественную галерею. Я хочу погулять по Мюнхену.

– Тогда в чем дело?

Я отворачиваюсь. Я не знаю, как ему объяснить, что дело не в том, что мы поехали в Европу, а в том, что просьба Майклсона оказалась для него важнее данного мне обещания. Что он даже не спросил меня, согласна ли я на этот неравноценный обмен, а просто поставил перед фактом. Что вместо полноценного отпуска вдвоем он снова будет висеть на телефоне и решать рабочие вопросы. Но я молчу – потому что знаю, что услышу в ответ.