Капитан бросился в сторону и на пол. По пути он сгреб одного из своих бойцов, который стоял на коленях возле окна, готовясь вести огонь. Вдвоем с бойцом они упали между ящиками, остававшимися на складе, – и в этот момент раздался второй выстрел. Шубин вскочил и бросился назад к своему наблюдательному пункту. Он опасался, что под прикрытием артиллерийской стрельбы немецкая пехота снова пойдет в наступление, а они пропустят этот момент – и враг застанет их врасплох.

Однако пехота не появлялась. Тут немцы были верны себе: все действия совершались строго по военным нормативам. Имелся норматив, согласно которому пехота следует за наступающими танками. Но нигде в германских воинских уставах не говорилось, что пехота должна атаковать врага вместе с самоходными орудиями. Вот пехотинцы и ждали, когда артиллерия закончит свою работу.

Пехота не появлялась, но орудие останавливать стрельбу не собиралось. Оно сменило прицел и выстрелило в третий раз, по дальней части склада. А потом еще и еще… Шубин был уверен, что среди бойцов склада уже многие убиты и ранены. И если дать «Штурмпанцеру» вести огонь и дальше, погибнут все бойцы этой роты. Надо было что-то делать. Глеб обернулся к бойцу, вместе с которым бросился на пол.

– У тебя есть противотанковые гранаты? – спросил он.

Тот только покачал головой. Боец этот был на вид совсем мальчишка, и сейчас он был напуган.

Шубин обернулся в другую сторону, спросил одного бойца, другого. Противотанковых гранат не было ни у кого.

– Ладно, обойдемся и без гранат… – пробормотал Шубин.

Он огляделся вокруг. Капитан сам не знал, что хочет найти. Лом? Какой-то рычаг? Тут его взгляд упал на плащ-палатку лейтенанта Либера. Она была аккуратно свернута и лежала чуть в стороне. Шубин схватил скатку, выглянул в окно. Самоходка развернула башню еще правее и сейчас обстреливала трансформаторную будку.

– Тебя как зовут, солдат? – спросил Шубин спасенного им бойца.

– Петя Колышкин, – ответил солдат.

– Вот что, Колышкин, слушай команду. Когда я вылезу наружу, следи за самоходкой. Если она так и будет бить по будке – пускай бьет. А если повернется в нашу сторону, стреляй в нее, старайся попасть в смотровую щель.

– Но я не попаду, товарищ капитан, – возразил солдат. – Я не такой меткий.

– Ничего страшного, зато их внимание отвлечешь. Все, я пошел.

И Шубин, отставив в сторону автомат, налегке, с одной лишь скаткой в руке, скользнул за окно склада. Здесь он распластался на земле и пополз к самоходке. Ползти среди развалин было даже легче, чем в полях подо Ржевом: везде валялись обломки зданий, какие-то ящики, груды кирпича, за которыми можно было укрыться. Чем ближе Шубин подползал к цели, тем больше становилась самоходка; она вырастала почти до неба. Как можно справиться с такой громадиной? Тем более что у него не было даже гранаты… Однако у Шубина был план.

Когда до самоходки оставалось метров двадцать, ее башня пришла в движение. Она повернулась в сторону капитана, установленный на ней пулемет стал выискивать его на земле. Однако Шубин был уже в непростреливаемой зоне. К тому же со стороны склада донеслись выстрелы, винтовочные пули звенели, попадая в броню самоходки. Это Петя Колышкин отвлекал на себя внимание экипажа орудия. И немцы поддались на уловку: орудие снова повернулось, уставившись в окно, из которого стрелял Петр.

«Надеюсь, на этот раз он сообразит отпрыгнуть», – успел подумать Шубин. Но вообще-то теперь он думал только о самоходке. Он был уже совсем близко, в двух-трех метрах. Тогда он распрямил скатку в руках и, когда подобрался к орудию вплотную, вскочил, забрался на броню – и набросил плащ-палатку на башню. При этом постарался расправить плащ так, чтобы он закрыл все смотровые щели.