– У меня нет сдачи.

– Сдачи не надо.

Под удивленными взглядами Антон запихнул лопату в чистый кожаный салон «Мерседеса» и, помахав всем рукой, медленно отъехал, улыбаясь все той же натянуто-приветливой улыбкой. Впрочем, уже сразу за поворотом она исчезла с его лица.

– Хорошо, что все так получилось… – сказал Антон, глядя на себя в маленькое зеркало. – Хорошо…

Потом он выключил климат-контроль и открыл передние окна. Ночь была теплой.

Ближе уже к полуночи Антон свернул наконец с широкой трассы и стал медленно пробираться по грунтовке к темнеющему вдали лесу. Открыв бутылку виски, он сделал несколько глотков и обернулся назад:

– Знаешь, я ни черта не понимаю в этой жизни, – прокричал он. – Почему люди рождаются? Почему умирают? Какой в этом смысл? Ради чего все это?

В ответ – тишина в салоне машины и стрекот кузнечиков в поле.

– Но я точно знаю, что не заслужил таких испытаний… – пробормотал он уже немного тише, словно успокаиваясь. – Ты меня слышишь, старик?

И опять тишина и стрекот обезумевших кузнечиков.

– …Конечно, я не самый лучший человек, – продолжал Антон. – Я выпиваю, не могу создать нормальную семью… но я этого не заслужил. Понимаешь?.. Не заслужил того, что ты сделал со мной…

Антон замолчал и прислушался к тишине, в глубине души надеясь, что мертвый встанет, как Лазарь, и ответит ему. Но Христа, который помог бы ему в этом, поблизости не было. Только темнота кругом и свет фар, режущий ее на части, словно живую плоть.

– Смерть… это ведь большая ответственность, – заметил Антон. – Надо знать, в какие руки ее отдать. Понимаешь? Я – неподходящий человек. Я самый неподходящий для этого человек на свете. Ты меня слышишь?

Антон всмотрелся в темноту и сбавил скорость. Машина подпрыгивала на ухабах. (Какая там пневмоподвеска?) Христа не было и в помине.

Антон высунул голову в окно и посмотрел по сторонам. Тишина. Задрал голову – звезды сияли далеко в небе. «Даже они умирают, хотя живут миллиарды лет, – подумал Антон. – Даже они».

Потом он засунул голову обратно и продолжил беседу с бомжом:

– Знаешь, все же умирать лучше в кругу родных и близких… Хорошо лежать на подушках и видеть, как все украдкой утирают слезы… Да, пусть все плачут! Вот это настоящая смерть. А что ты от меня хочешь? Я даже плакать не умею. Разучился… Зачем ты выбрал меня? Зачем ты окочурился у меня в машине?

Тишина.

Еще какое-то время Антон ехал молча и всматривался в дорогу, которую выхватывали из темноты ксеноновые фары «Мерседеса», потом снова продолжил:

– Я же не виноват, что ты умер у меня в багажнике! Ты сам туда забрался. Не знаю, что тебе было нужно? Зачем ты это сделал? Зачем?.. Что с тобой стало, друг?

Машина продолжала подпрыгивать на ухабах, и Антон несколько раз ударился головой о крышу салона. Сбавив еще скорость, он обернулся назад и сказал:

– Я даже не знаю, как тебя зовут?.. Есть ли у тебя кто? Кому мне сообщить, что ты умер?.. Кому?

Он прислушался к тишине.

– Похоже, я – единственный твой друг… Извини, если что не так. Ты меня слышишь?.. Черт, конечно, ты меня слышишь… Я не хотел, чтобы так все получилось… Не хотел.

Наконец поле закончилось, и грунтовая дорога уползла в темный лес.

Проехав еще немного вперед среди деревьев, Антон остановился и заглушил мотор. Тишина била по ушам. Антон выключил фары и, посидев несколько минут в кромешной тьме, снова включил их. Холодный ксеноновый свет выхватил из мрака толстые стволы лип. Где-то высоко темнели их оголенные кроны.

– Кажется, мы приехали, – сказал Антон. – Не беспокойся ни о чем, старик. Я похороню тебя по-человечески.

Он медленно выбрался из машины, вытащил из салона лопату и бросил ее на землю. Достал бутылку виски и изрядно отпил.