Я шла по деревне и улыбалась. От кого-бы не были эти деньги, спасибо этому человеку. Я не буду играть в гордость, разыскивать и пересылать их обратно, мне очень деньги нужны. Надо обувь купить, сапоги резиновые, а то, как потечет всё и мои ботиночки растворятся. Асфальт здесь, насколько я помню, местами, по моей улице его точно нет.

Люди, встречавшиеся мне на пути со мной здоровались и я здоровалась в ответ. И на душе светлело, какие все-таки люди здесь хорошие. Вот соседи мои. Люба и Петя. Люба моя ровесница, Петру сорок пять, сын в армии, дочка старшая в городе учится. Встретили меня как родную, да что там, родные так не встретят. Анна Васильевна, случайная попутчица, обрадовалась мне, как старой знакомой. Эх, была бы у меня швейная машинка, может могла бы шитьем подрабатывать. Может, старенькую купить, по объявлению? Хоть себе сошью чего-нибудь. Мрачные мысли отступали, все мои слезы и завывания в подушку казались мне теперь напрасными.

Зачем я терпела все его придирки: "Ты пробовала что ты приготовила? Это даже собака есть не будет!" и тарелка с очень вкусным, действительно вкусным, запеченным мясом с картошкой летит на пол. Молча собираю осколки, мою полы. А он демонстративно уходит из дома. Отличный предлог. Я понимаю и знаю, куда он идет и молчу, и терплю, и плачу, плачу, плачу...."Что ты напялила? Ты себя в зеркало видела? Никуда с тобой не пойду" и опять хлопнула дверь. А мы в театр собирались, и оделась я красиво и выглядела хорошо, но только мужу угодить не могла. Тяжело угодить человеку, которому заранее все не нравится. Ты не нравишься , прежде всего. А так хотелось на премьеру, но одна, конечно, не пошла. Проплакала всю ночь.

Теперь, когда его нет рядом, я сама себя не понимаю, на что я надеялась? На то, что он оценит мое терпение и всепрощение? Что ему надоест любовница и все у нас будет как раньше. Говорят, простота хуже воровства. Это про меня. Ненормальная любовь, рядом с Алексеем я забывала себя и готова была раствориться в нем без остатка. Мне казалось я не смогу и дня без него прожить. Три дня прошло. Я жива и здорова. Нет, не так, я начинаю выздоравливать, освобождаясь от болезни, по имени измена. Дома тепло, вечером попробую сама протопить. Муся бросилась ко мне, как же хорошо, что у меня есть кошка.

Муся уникальное существо, тонко чувствующее, она слизывала мои слезы и трогала лапкой глаза, как будто хотела сказать: "Не плачь, все будет хорошо". Мусечка, это последние слезы, я обещаю, теперь мы с тобой будем жить свободно и счастливо. "Я выкину твою помойную кошку, сесть нельзя, как я теперь пойду, все брюки в шерсти!", я несусь со щеткой, очищаю, уговариваю не переживать, улыбаюсь как дура. Дура и есть. Сколько унижений...

-Ну как ты тут, хозяйка? - зашла Люба, - Пойдем обедать, поговорим заодно.

Ну как отказать, поцеловала Мусю, подожди меня немного, подружка, и пошла к соседям, прихватив печенье и конфеты.

-Сходила куда? Я у себя на ферме спросила, начальник обещал подумать, а чего он думать будет, не знаю. Мест нет, у нас теперь на ферме знаешь условия какие? Ого-го, все по науке, так что за места свои держаться. Может в контору куда, я сказала, что ты технический институт закончила, про финтес твой не упоминала.

-Фитнес, Люба, а по специальности я и не знаю ничего, - пожала плечами. - Была в школе, в клубе, у Анны Васильевны. Люб, представляешь, мне кто-то деньги на карточку перевел.

-Ну, и пользуйся на здоровье и спасибо скажи тому доброму человеку. Раз перевел, значит так надо, не забивай голову. А насчет танцев... не знаю, ну кто захочет каким-то там танцам учиться, где их танцевать-то? Да еще и деньги за это платить. Да ладно, не вешай голову, ты попробуй, денег ведь с тебя не просят? - Люба смотрела на меня, как на малое , неразумное дитя.