– Ты бы не очень шумел, – сказали рядом.

Павел повернул голову и обнаружил незаметно подсевшего к столу Седого Даниила, как всегда подтянутого, выбритого, в белой куртке с аккуратно заштопанным рукавом. Седой Даниил сидел неподвижно и прямо.

– А что? Я просто рассуждаю. И это еще не все. Возьмем предков-основателей. Они ведь были творцами, они же фантазировать умели, и как фантазировать! Мы разве сможем написать такие книги? Новую Библию сможем придумать? Мы разве что-нибудь вообще можем написать? Какой же фантазией нужно было обладать, каким громаднейшим воображением, чтобы создать, продумать до деталей, до мельчайших подробностей целые миры, выдумать и расписать так, что в них просто хочется верить! А мы? Мы даже не знаем могил этих людей. Умеем ли мы так фантазировать? – Павел навалился грудью на стол, ожидая ответа от полудремлющих слушателей.

У Авдия и Вацлава был скучающий вид, они даже пиво пить перестали и моргали в дыму, а Длинный Николай дремал, привалившись спиной к столбу, что подпирал потолок. Потом Авдий вытер рот рукавом и неторопливо сказал:

– Безумная Лариса, помнится, тоже стихи сочиняла.

– Какие стихи? – удивился Павел.

– А не помню какие, – вяло пожал плечами Авдий. – Да только писала.

– Я помню, – сказал Седой Даниил. – Но сейчас говорить не хочу.

– Ладно! – Павел стукнул по столу ребром ладони. – Одна Безумная Лариса – и всё! Может быть, еще два-три человека на все наши города. Не маловато ли? Пойдем дальше. Рисунки в книгах. Опять та же самая неукротимая фантазия, поистине неисчерпаемая и непостижимая выдумка. Кто подсказывал предкам сюжеты, как могли они сотворить то, чего нет и никогда не было? Какие-то невообразимые города, странные люди и животные, и множество вообще непонятного. Мы ведь просто не знаем, что же там изображено…

– Ну, художники-то у нас есть, – заметил Седой Даниил.

– Есть-то есть, но они рисуют только то, что видят.

– Понимаю. – Седой Даниил заинтересованно посмотрел на возбужденного Павла. – Позволь продолжить твою мысль. Мы не представляем, как основатели создавали автомобили и танки, каково назначение телевизоров, радиоприемников и магнитофонов. Мы знаем, что название этих маленьких коробочек – радиоприемники. От родителей узнали, а те от своих родителей. Как и многие другие слова. Танки. Автомобили. Бронетранспортеры. Радиоприемники находятся в автомобилях, но для чего служат – мы не имеем ни малейшего понятия. Так?

– Именно! Именно! – От громких возгласов Павла Длинный Николай очнулся и сразу же потянулся за кружкой. Авдий и Вацлав уже перешли на водку, принесенную легконогой Ириной. – Мы на десять голов ниже основателей, но почему? Чем мы от них отличаемся? Почему медленно вымираем?

Седой Даниил придвинулся вплотную к Павлу. Покосился на потерявших всякий интерес к разговору Николая, Авдия и Вацлава (исчезновение интереса Павел почувствовал, потому что фон изменился) и прошептал, почти касаясь его уха гладким подбородком:

– Наверное, все дело в том, что Создатель сотворил Лесную Страну совсем другой. Именно такой, какой она изображена в книгах. А потом изменил свой замысел, и сегодня мы имеем то, что имеем. Почему он это сделал, и зачем мы идем туда, куда идем – знает только он, а нам знать не дано. Даже Посвященным. Даже Стражам.

Седой Даниил откачнулся и вновь превратился в столб. У Павла мурашки побежали по спине. Он уловил отчужденность этого худощавого девяностолетнего мужчины, который лет через двадцать-тридцать упокоится на городском кладбище и не доживет до того, до чего имеет шансы дожить он, Павел: до заброшенных городов, которые будут слепо глядеть внутрь себя стеклами окон пустых домов. До рухнувших в воду мостов, выброшенных на берег паромов, сгнивших деревянных дорог, заросших лесной травой. Такова воля Создателя… Но почему именно такова воля Создателя? И есть ли она – эта воля? Что если дело здесь в людях, а не в Создателе?…