– Дело Бориса Васильевича ясное: его таланту позавидовали бездари-конкуренты. Не волнуйтесь, выиграем. Все козыри у нас.

– А вы, Олеся, молодец! – обратился он к девушке. – Не растерялись. Из вас выйдет грамотный адвокат: вы улавливаете суть, у вас отличная интуиция. А работоспособность – дай бог каждому.

К вечеру следующего дня Борис Назаров был выпущен домой. Ещё через день были сняты все обвинения.

Олеся была дома и писала диплом, когда в дверь позвонили. На пороге стоял Сергей. Она оцепенела: тихий восторг парализовал её, от неожиданности в один момент ослабели ноги, лицо пылало. Он застал её врасплох: растерявшись, даже забыла пригласить в квартиру. Он сам зашёл, сам закрыл за собой дверь. Подобная уверенность имела под собой основание: он пришёл с поручением от адвоката. Если быть до конца честным, он сам вызвался отвезти судебные бумаги отца Олесе, хватаясь за любой повод увидеться с ней. Он дико соскучился.

«Как она похудела!» – заметил он. На осунувшемся личике голубые глаза казались огромными и бездонными. Олеся отступила вглубь прихожей, приглашая его пройти. Говорить она не могла: язык прилип к гортани. Хотелось броситься к нему и обвить руками за шею. И знала, что не сделает этого. Её же внутренние рамки и не позволят. Она даже убрала руки за спину и, напряжённая, прислонилась к стене.

Серёга протянул ей пачку листов в папке.

– Ну, всё! Я привёз все необходимые документы о том, что сторона отозвала иск и что твой отец вне подозрения.

Назарова взяла папку. Неудачно. Папка раскрылась, и листы дождём посыпались на пол. Серёга кинулся поднимать, Олеся помогала. Пару раз они случайно брали один и тот же лист одновременно. И их руки встречались, доводя обоих до мурашек. Олеся сразу отдавала, мельком взглянув ему в лицо, и тут же опускала ресницы, боясь, что он всё прочитает в её глазах.

Вот и собрана вся пачка. Олеся взяла у Сергея документы, отнесла в комнату и вернулась. Ей хотелось, чтобы он никуда не уходил, мучительно искала повод, но не находила. Злилась на себя, на свою нерешительность, застенчивость.

Они так и стояли друг напротив друга. Первым прервал неловкую паузу Майоров:

– У твоего отца документы действительно были в полном порядке. А вот обидчиками заинтересовалась прокуратура…

И не договорил: на него смотрели шальные любящие глаза.

– Сергей! Я не знаю, как благодарить вас… тебя… Если б не вы… ты… Я так растерялась!!!

У него перехватило дыхание. Даже голос поменялся: низкий с хрипотцой.

– Нормальная ситуация: мужчина помогает женщине, которая оказалась в беде. Не стоит!

Он почувствовал, что нужно уходить. Миссия его закончена, а повода остаться нет…

– Телефон мой у тебя есть. Я всегда на связи, – сказал он, медленно поворачиваясь к двери.

Олеся стояла бледная, держась за стенку и опустив голову.

– Да, конечно.

Сергей ждал до последнего. Тянул время, сколько мог. Если б она позвала!

Такое простое слово: «останься»… За внешним спокойствием в душе полыхало море огня. Хотелось схватить её, тихую и безропотную, и крепко прижать к себе. Но в данной ситуации это сильно смахивало бы на плату за услугу. Засада!!!

– Ну… я пошёл.

Последним, что он увидел, были отчаянные Олеськины глаза. И дверь закрылась.

* * *

Олеся осталась стоять на пороге одна. Голова кружилась, пол ходил ходуном.

«Он больше не придёт!» – кричало всё вокруг. Живое, настоящее ширилось и рвалось наружу. Вдруг словно что-то лопнуло внутри, и её душа вырвалась на свободу. Олеся распахнула дверь.

– Подожди!

Серёга ещё не ушёл: отрешённо стоял в коридоре спиной к двери. Он сразу обернулся – с надеждой и отчаянным ожиданием чуда. Его глаза.