– Словно кто-то идёт с камерой по всем помещениям вашей палубы и снимает окружающее пространство!

– Вот именно! Но смотри дальше. Неведомая «камера» без помех продвигалась по помещениям палубы. Если где-то не был включен свет, что-то светилось голубоватым светом, освещая путь. Предполагаю, что светится сам фантом Лайзы.

– Я тоже так подумал, доктор Ден. Смотрите, он уже преодолел обшивку внутреннего шара Станции и движется по нулевой палубе! Вон эстакада, далее поворот к складам. Он направляется вниз к фотонным двигателям!

– Нет, он направляется к большому шлюзу, видимо хочет прорваться наружу. Но не получится, и фантом сейчас повернёт обратно.

И действительно, «камера» «повернула» и «вернулась» в лабораторию. Снова «прошла» сквозь установку, где над Лайзой склонились Ден Мэй и ассистентка, «ушла» в противоположную стену, и снова проделав путь до внешней обшивки Станции уже в другой стороне, вернулась обратно.

– Она, как я уже говорил, «гуляла» так три раза, пока была включена установка. Каждый раз меняя направление движения. Добравшись до внешней оболочки Станции, возвращалась обратно к телу Лайзы, как к исходной точке. Словно, её что-то не пускает наружу.

– Доктор Мэй, перед стартом была включена термоакустическая защита Станции. Возможно это препятствие для фантома.

– Я и забыл про «чулок» Лайсона! Значит сочетание кремния и углерода не по зубам чудесным фокусам идонов!

– Не по зубам?

– Не обращай внимания, Командор, это старая присказка. Термокаустика не пропускает фантом наружу, и он вынужден бесконечно кружить по Станции! Из этого напрашивается вывод, что эпифиз Лайзы на самом деле работает как передающая антенна. Но это только половина со стороны правого полушария. А со стороны левого он работает как принимающая антенна!

– И что он принимает?

– Сейчас ничего. Видимо сигналы так же не могут пройти внутрь Станции. Но генератор Моро считал прежние передачи. Смотри!

На мониторе появились какие-то значки. В их расположении была определённая логика, но Таян не мог понять какая.

– Это, по-видимому, идонский код. Мы не можем его расшифровать, и не знаем, буквы это или цифры.

– Такие же значки были на экране прибора инопланетянина, когда он восстанавливал события на месте залегания Станции! Они должны быть в базе Мадука и Кортни.

– Тогда сейчас их найдём и сравним с нашими. Вот, изображение планшета инопланетянина. Немного неудобный ракурс, но значки видно отчётливо. Да! Это знаки одного и того же алфавита.

– Доктор, мне они напоминают какую-то древнюю письменность, которую мы изучали на уроках истории. Только вот не помню, какую именно.

– Интересно, кто-нибудь занимался этими знаками на седьмой палубе?

– Сейчас свяжусь с лингвистами.

Шехем, включил медальон связи.

– Внимание, говорит Командор Шехем. Прошу соединить меня с лингвистической лабораторией Кауэра.

– Дитрих Кауэр, слушает!

– Здравствуйте, доктор Кауэр! Вы уже работаете над знаками с планшета инопланетянина?

– Работаем. Занятная вещь, я вам скажу, Командор. Несколько знаков идентифицируются как знаки клинописной системы, так называемой аккадской.

– Сейчас доктор Ден Мэй перешлёт вам ещё одно изображение похожих знаков.

– А где вы их нашли?

– В мозгу Лайзы Блюм.

– Извините, Командор, мог бы и сам догадаться, раз Вы у доктора Мэя.

– Бывает, до связи.

– Теперь может лингвисты что-то раскопают. – Вздохнул Ден Мэй.

– Надеюсь.

Резкий звук вызова срочной связи прервал разговор.

– Командор Шехем слушает.

– Таян, ты всё ещё у Мэя?

– Да, Капитан.

– Захвати своего дедулю и на мостик.

– Что-то случилось?

– Похоже «стела» стартует.