– Я…кхм…я принёс вам то что вы просили! – сказал он, дав «петуха».

– Да иди к черту! – отрезал директор. – Ты думаешь, что я буду у тебя что-то просить?! Да кто ты такой…

– Я хотел сказать…

– Чтобы я…

– Вы правы, но…

– Мог у тебя…

– Не доводите…кхе…до беды…

– Что-то просить?!

 Парень чуть опустил дрожащие ладони с похолодевшими пальцами, уже больше похожими на закостеневшие ветки, вместе с тем пытаясь взять себя в руки.

– Хорошо, "заказывали", – чуть сдержаннее поправился молодой человек. – Заказывали. Вы… кхм… заказывали это…кхм…

 Оттянув вниз подрагивающими руками лацканы своего пиджака, гость с козлиной бородкой повёл головой словно пытаясь высвободить шею от ставшего чересчур тугим ворота рубашки.

 Директор задвинул ящичек и снова, довольно быстро приобретя безразличнок выражение лица, сел обратно в кресло.

– Своим бесцеремонным поведением.., – размеренным бесчувственным голосом продолжил он, – ты испортил настроение мне…

– Да бросьте, – едва успел вставить молодой человек, вновь обретя подобие уверенности.

– Моей секретарше…, – продолжал директор, не обращая на это внимания, – и посмел заляпать мой стол, словно жалкий свинопас.

Его протяжный гулкий голос, казалось, заставлял стены содрогаться.

– Неужели? Тогда, наверное, мне стоит отдать их Блаубергу или Хэртвуду быть может? – отпарировал молодой человек и нарочито медленно потянулся за папкой.

 Директор не глядя его опередил, подтянув папку к себе. Репортер остановился, на лице его заиграла победная улыбка. Он нервно моргнул, когда вновь ощутил на себе взгляд директора.

– К сведению тебе. Всё что лежит на моем столе, – сказал директор, – принадлежит мне.

 Вылетев из кабинета, молодой человек приземлился точно на стол секретарши и, наверное, сгрёб с него всё вместе с ней самой, если бы та предусмотрительно не освободила его за минуту до этого. Так или иначе, долго лежать на столе ему не пришлось, так как за его ремень и ворот уже схватились жилистые руки директора и, стащив со стола, швырнули прямо на пол, на котором к счастью оказался мягкий шерстяной ковёр.

 Лицо бедняги порозовело от возмущения, а глаза безостановочно бегали по сторонам, не то в поиске какого-либо предмета самозащиты, не то попытке понять как себя вообще вести в данной ситуации. Подняв его за шкирку, как провинившегося котёнка, директор протащил пытающегося протестовать репортёра через всю приёмную.       Собрав им пару светильников, за один из которых тот попытался ухватиться, директор подтащил нахала к выходу и чуть было не расквасил ему нос об входную дверь, но сметливый парень быстро догадался собственноручно распахнуть дверь, в которую и был вышвырнут. После чего та с грохотом захлопнулась.

 Проскакав дюжину шагов спотыкаясь, потому как ноги его никак не успевали за преданным ему ускорением, репортёр в итоге грохнулся боком на мостовую. В бессилии молодой человек оскалил зубы и уронил голову, чуть было не расшибив их об обшарпанный камень, что так неудачно подвернулся прямо под его лицо. Несколько секунд поразглядывав мощёную дорогу, он повернулся, уселся на зад и оглянулся на дверь с таким неистовым видом, будто готовящийся к осаде замка солдат, но вскоре глубоко выдохнул и постарался успокоиться.

 Оправившись, молодой человек поднялся и, отряхнув одежду, попытался собрать остатки своего достоинства. Пару мгновений спустя он снова поднял взгляд на дверь и, не успев даже удивиться, получил в лицо брошенным ему конвертом.

– Минус разбитый светильник, – рявкнул резкий голос из-за двери, вновь захлопывая дверь.

– Ах ты засранец! Думаешь, я упаду до такого? – выпалил в сердцах репортёр. –       Можешь оставить деньги себе!