– И я думаю, что не раздумывать, а действовать надо, – заключил Соловей.

Все остальные переглянулись, пытаясь понять, что они делать станут.

– Не хочешь ли ты Илью из темницы вытащить, – поинтересовался кот, ему больше всех хотелось понять, как же он действовать собрался.

– А толку то его оттуда доставать, если он додержится только до первого пира, а потом снова там окажется, он царице сказал с ходу, что она плохо выглядит, а если и Гороху хамить начнет.

– Я же хамлю и ничего, – вдруг возник кот Баюн, каким-то он стал сильно самокритичным.

– Ничего, только от кота что угодно стерпеть можно, а вот от воина терпеть он не станет, – вздохнул Соловей, и я замучаюсь его оттуда вытаскивать.

– И что ты хочешь от нас, – не выдержал Водяной, которому надоело слушать стоны Соловья.

– Надо как —то его от порока этого избавить, ведь никто же из нас так не издевается, правду всем подряд не говорит, иначе бы мир точно сошел с ума.

– Ты будешь героем, если его от бед избавишь, и царю богатыря подаришь, весь мир на тебя смотрит, – усмехнулась Яга и подмигнула коту.

Соловью показалось, что им что-то ведомо.

Наверное, на этом все должно было оборваться, потому что кто-то не ведал ничего, Яга знала, но говорить не хотела, но в то самое время вдруг, откуда не возьмись. А вернее со дна морского, вынырнула русалка Анфиса. Это была старая подружка Соловья из той до богатырской жизни. Все сбились со счета, когда стали вспоминать, сколько раз он воровал ее, и на праздники Купалы, и без всяких праздников, что только там не творилось, между Соловьем и русалкой, только не суждено было им оставаться вместе, вот не суждено и все.

Но она долго слушала этот разговор Соловья со всеми остальными обитателями леса и решила вмешаться, понимая, что они никак не могут его понять. Или просто упрямятся страшно и ничего не хотят понимать, это тоже может быть правдой.

Соловей, забыв обо всем, бросился в тот же миг к ней, ему хотелось только одного —побыть с ней, посоветоваться, раз остальные ничего сказать не могли

– Жаль будет с тобой расставаться, – говорил Соловей, тяжело вздыхая.

– И куда ты собрался, да этот самый Илья убил тебя, мы все твои старые и новые друзья, чудом воскресили, а ты его спасать пойдешь. Велес всегда прав, и тут он во всем прав. Ты бросаешь нас всех и снова гоняешься за своим палачом.

– Да не палач он никакой, у нас был честный поединок, – снова вопил Соловей, он страдал и мучился, ведь его не понимала даже любимая русалка, а что обо всех остальных говорить,

– Ты не отпустишь меня, не хочешь спасти воинов.

– И не подумаю, – гордо отвечала Анфиса, – тебе там нечего делать, у него есть жена, друзья, царь государь, вот пусть они о нем и заботятся, а тебе там точно нечего делать.

– Значит, мне придется уйти без спроса, не могу же я сидеть около твоего озера и смотреть на то, как он мается, как земля наша без него страдает, а то в полон сдается

– Так может ты сам ее, и защитишь, героем сделаешься.

– Как я могу им сделаться, если меня не существует.

– А это кто?

– Тень только одна, не веришь мне, так у Яги спроси.

Русалка дотянулась и схватила его за ногу.

– Совсем заврался. И как только с таким жить.

– Так я могу отправиться в путь? – вырвалось у Соловья, он вроде бы ждал ее позволения, хотя прекрасно знал, что все равно так поступит сам.

– Или я или Илья, выбирай, Соловей. Ты в упыря превратился. И не должен ему помогать, пусть сам со своими бедами разбирается.

– А что упыри не духи? – удивленно спрашивает он.

– Упыри не духи что ли? – спрашивал упырь Фрол пришедший последним.