– Это не проблема, Никита, – махнул рукой князь. – О помолвке объявим, как надо и когда надо. Об этом не переживай. Меня волнует другое: почему так быстро? Впереди у Тамары еще четыре года учебы, у тебя чуть больше, а потом распределение по войсковым частям. Неопределенность какая-то…

– Так хотел дед, – честно признался парень. – Он хочет увидеть нашу свадьбу, пока жив. Патриарх очень плох после Петербурга. Редко ходит, жалуется на боли в ногах. Мне хочется отблагодарить его за все, что он сделал для меня. Мы поженимся, а дальше… Дальше будет видно.

Тамара сжала его пальцы. Надежда Игнатьевна кивнула, словно поддерживая решение молодых людей.

– Ура! – завопил Сашка, вскидывая руки вверх. – Жених и невеста!

– Княжич, неуместно вопить дурным голосом, как болотная крокозябра, – холодно произнесла Надежда Игнатьевна. – Стыдитесь.

– А кто такая крокозябра? – заинтересовался пацан.

– Противная жаба, которая орет по ночам от вредности, – тут же заявила Катерина, напряженно слушавшая разговор. – Вот будешь так орать, превратишься в нее. Понял?

Сашка надулся и завертелся на стуле, потеряв интерес к происходящему.

– Ну да… Просьбу Анатолия Архиповича надо уважить. Действительно, такая глыбища, всю свою жизнь защищавшая род, достойна этого. Что ж, главное от вас я услышал.

– Может быть, пора подавать десерт? – спросила княгиня. – Право, не стоит сейчас уделять столько времени почти свершившемуся факту. Главное, не допустить очередных провокаций со стороны некоторых лиц вроде князя Балахнина. Что-то он в последнее время активизировал встречи с вашими оппонентами, дорогой.

– Он думский деятель, встречается с теми, с кем хочет, – поморщился Константин Михайлович. Вот уж, на самом деле, заноза крупного масштаба. Чертов оппозиционер, англофил. Причем ярый противник экспансии России на Дальнем Востоке. Еще нужно учитывать, что он ищет сближения с министром финансов князем Гагариным, а к чему это приведет – и так ясно. Порежут денежные потоки, идущие через Меньшикова, база в Вонсане начнет испытывать некоторые проблемы, мобилизационные планы тоже придется корректировать.

– Кстати, ко мне выходили с просьбой устроить встречу, – сказал Никита, откладывая вилку и нож. – Представители Абрамовых, Орловых. Такое ощущение, что каждый из них старается заполучить меня в друзья.

– А в чем причина? – задумался Меньшиков.

– Совместные проекты, не иначе. Оказывается, кто-то успел слить в прессу часть моих доходов, идущих на банковский счет от «Изумруда». Неприятно, если честно. Но цифры оказались засвеченными. А у Абрамовых, я понял, есть проблемы с разработкой нового стрелкового оружия. Деньги Генштаб не выделяет, вот и ищут частных вкладчиков.

– Насчет твоих счетов я дал распоряжение. Видел эту пакость бульварную. Болтунов накажут, – сказал Константин Михайлович. – С волчьим билетом на Сахалин. С Абрамовым на контакт можно пойти, но денег не давай. Просвистит их, как пить дать. Он больше к Балахнину тяготеет, так что делай выводы.

– Неужели союзников так трудно найти? – вздохнул Никита. – Оказывается, тут по сторонам надо головой вертеть, чтобы в карман не залезли!

– Столица, брат! – засмеялся князь.

Надежда Игнатьевна позвонила в колокольчик, и прислуга принесла десерт. Разговор сразу съехал на несерьезные темы, вроде тех, «а не пора ли нам навестить бабу Агату в ее мрачном и одиноком поместье?». Наскоро расправившись с бисквитными пирожными и чаем, Никита спросил соизволения «украсть» Тамару до завтрашнего дня. Он понимал, что может получить жесткий отказ у великого князя, и так уже с подозрением смотрящего на отлучки дочери. Меньшиков отставил в сторону чашку и вместо ответа сказал совершенно другое: