– «Так-то лучше» – подумал Андрей и прикусил губу, так как в этот момент до его слуха донесся еще и приглушенный стон, а следом за стоном тихие шаги. Мальчик понял, что к нему крадется отец, но не поднялся до тех пор, пока тот не склонился над ним и не потрогал его плечо.

– Мне вставать? – спросил Андрей еле слышно, дрогнувшим голосом.

– Да, – кивнул мужчина, – ты должен приглядеть за мамой.

Мальчик очень осторожно покинул диван и, проследовав за отцом через кухню, зашел в комнату родителей. Мама лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, уголок коей крепко сжимала в зубах. Голова ее была обмотана полотенцем, из-под которого торчали спутавшиеся локоны светлых волос.

– Не отходи от нее ни на шаг, – сказал отец мальчику, указывая ему на низенький табурет, стоящий у изголовья кровати. – Не забывай мочить полотенце. И…, и если она что-то попросит – выполняй. Тебе ясно?

– Ясно, пап, – глаза мальчика заволокла влажная пелена, но он всеми силами старался не показывать своей слабости.

– Значит, все сделаешь как надо? – разговаривая с сыном, мужчина снял с вешалки телогрейку и, со второй попытки попадая руками в рукава, надел ее. После чего, начал шарить по карманам без всякой на то надобности – он сильно нервничал.

– Да, пап, а…

– И не заснешь?

– Нет, пап. А ты куда? Ты скоро вернешься?

– Ты с мамы глаз не своди, – будто и не слыша вопрос сына, продолжил давать указания Вадим. – И не спи. Слышишь? Не спи!

– Да не буду я спать, пап. Ты только возвращайся поскорее. И…

– Что? – уже открыв дверь, ведущую в сени, отец оглянулся.

– Шапку-то надень. Там же холодно.

– А…. Ну…, – пробубнил мужчина и, неловким движением левой руки схватив с полки, расположившейся у самой двери над вешалками, старую формовку, нахлобучил ее на голову. – Ну, вы тут…, ну, давайте, держитесь, а я скоро…, скоро. Ты только мамку не оставляй. Не оставляй, понял?

– Понял я, понял! – уже глотая слезы, ответил мальчик, глядя на темную, плотно затворившуюся дверь. – Ты только, папка, давай быстрее….

***

Холодный ветер трепал рубаху Вадима, а он все крепче прижимал к груди неизвестно кем брошенное у мусорной кучи дитя.

– Да кто же…, да кто же мог? – снова спросил ночной путник, и в этот момент ему почудилось, что кроме собственного сопения он услышал еще и тихое детское. – А, может быть, не почудилось? – мужчина сдвинул шапку на бок и приник открывшимся ухом к маленькому личику, – слабое сопение послышалось снова. – Да ты же живой! – будто бы боясь услышать свои слова, почти беззвучно, воскликнул Вадим, и через пару секунд, уже громче повторил: – Живой!

Вскочив на ноги, мужчина завертелся по сторонам. В его голове крутился один мучительный вопрос: куда идти? С одной стороны, он должен был идти вперед, должен был, наконец, добраться до своего старого знакомого, что являлся единственным человеком, живущим неподалеку, у которого имелся телефон. А ведь сейчас Вадиму очень был нужен телефон, чтобы вызвать для своей жены скорую помощь. Хотя, приедет ли скорая в такую погоду? И как скоро приедет?

Да, Вадиму нужно было идти вперед. Но, с другой стороны, путь до старого знакомого был в два раза длиннее пути до дома, а на его руках лежало крошечное существо, борющееся со смертью и готовое в любой момент сдаться ей.

Можно было оставить найденыша у кого-нибудь из соседей, но согласится ли кто из этих самых соседей подняться с постели и окончательно лишить себя покоя, ради непонятно чьего дитя? – Нет, вряд ли…. Вадим хорошо изучил живущих рядом с ним людей, и знал, что любимое их дело – выпить, да дать какой-нибудь нелепый совет, но уж точно не нянчиться с чужими младенцами. Они бы не согласились и посидеть с готовой вот-вот родить женщиной – сказали бы: «Сами виноваты и нечего вешать свои проблемы на других!» – уж это Вадим знал наверняка. Потому и не стал искать для Нади лучшей сиделки, чем их девятилетний сын, – Андрей-то хотя бы значение слова «ответственность» понимал, да и на бутылку за услугу не просил.