Руль на повороте ударился в ограничитель.

– Я-то в чем виновата? – звякнула рулевая колонка.

Мысли Алекса продолжали бушевать. Руль все так же ощущал их каждым атомом: “А мне?.. мне-то самому много счастья принесло мое знание о моей “не бездарности”? Сначала жизнь – это праздник твоих всеобъемлющих и многообещающих способностей. Ты можешь выбрать любую дорогу… И со временем случается неизбежное. Тебе приходится выбирать… И все твои способности осыпаются, как шелуха, кроме той, что ты выбрал вектором приложения всех своих сил… И вот тут важно не ошибиться… Хорошо бы не ошибиться… Я не хочу, чтобы мой сын ошибся, как я… А быть может, моя “не бездарность” была всего-навсего мифом… Придуманным добрыми взрослыми… Сказкой, в которую я поверил… И верил до сегодняшнего утра… Ведь нет же ничего… Ничего нет… Эй, Алекс! Не отпускай меня! Держи!”

Руль кричал…

Но бесполезно. Что он мог сделать? Кто его мог услышать?

Хватка Алекса ослабла. Взор затуманился. Телом завладела внезапная поглощающая сонливость.

– Пап! – донеслось издалека.

Алекс инстинктивно ударил по тормозам и схватился за рулевое колесо. Оно скрипнуло перфорированной кожей в ответ.

– Фух! Вот дела! Чуть было не было, – возмущался автомобиль, затормозивший за десяток сантиметров от грузовика, – ты, хозяин держись-ка за меня лучше и рули как следует, а то расфилософствовался тут… Да еще с ребенком в машине…

– Пап, ты чего? – спросил Илья.

– Так… задумался…

Зажегся зеленый.

– Я очень переживаю за тебя, сын! – неожиданно признался Алекс.

– Что? Что ты сказал, пап? Сделай музыку тише! Что ты сказал?

Алекс убавил громкость.

– Я говорю, что волнуюсь за тебя…

– Не волнуйся, пап! Все будет хорошо.

Они подъехали к дому.

Дальше все происходило по накатанной, доведенной до автоматизма. Лифт. Мытье рук. Разогрев обеда. Прием пищи. Мелкие дела по дому. Приготовление ужина. (Праздничного, с поправкой на сегодняшний день, но ничего особо не меняющего – Алекс давно не отмечал свои дни рождения.) Возвращение жены с работы. Небольшая корректировка на поздравление. Прием пищи. Чаепитие с праздничным тортом. Вечерний просмотр фильма. Сон… Тело действовало самостоятельно, и мысли отправлялись в независимое плавание.

Сегодня они продолжили тему, начатую в машине.

Так же, как за сына, Алексу каждой клеточкой было больно и за жену.

– Она крутится волчком, чтобы обеспечить семью. А я ей ничем не могу помочь. Разве что приглядывать за сыном, пока она на работе. Ну или приготовить что-нибудь вкусное. И мне бы хотелось так же, как днем, крутануть руль, развернуться на сто восемьдесят, приехать и высказать кому-то, прижав к стене, и потребовать ответа и обещания поговорить с командой… Но тут этот трюк не пройдет. Потому что неизвестно, кого прижимать к стене и кому высказываться… Разве что самому Господу Богу… Но он навряд ли будет заниматься такими пустяками… Она вынуждена содержать меня, а я не могу заработать ни копейки. Может, пора уже перестать маячить примером безнадёжности и заражать своей беспомощностью?

Жена и сын пошли читать книжку перед сном, чмокнув Алекса в обе щеки и еще раз поздравив с днем рождения. Алекс отправился на кухню, чтобы намешать слабоалкогольный коктейль и, сев перед окном, погрузиться в свои мысли уже целиком, вместе с телом.

Дождь вколачивал лужи в асфальт мелкими гвоздиками. Тонкие нити старались притянуть фонарные столбы к земле. Безрезультатно. И наш герой вспомнил, как он рыдал, стоя под дождем, под деревом у дороги, удивляя проезжающие машины.

Было это два года назад. Тогда, чтобы заработать хоть какую-то копейку, Алекс устроился курьером на своем автомобиле. Как оказалось, ни на что другое он не мог претендовать. Ничего иного он для себя не нашел.