Ярость исказила красивое лицо Тайлера. Ему захотелось как следует вмазать обидчику, но он сдержался. Он понимал, что бой будет неравным. Охранники не позволят этому произойти.

– Она достала меня, – высвободившись, почти прокричал Шон. – Если она не перестанет, то я заявлю на вашу паршивую семейку в полицию. Если уж и терять работу, то громко хлопнув дверью! Я расскажу газетчикам подробности жизни светских семей. Пусть знают, что кроме секса и наркотиков вас ничего не интересует. В вас нет ничего святого. Деньги окончательно отравили ваш извращенный разум.

– Что вам от меня нужно? – стальным голосом произнес Тайлер.

– Прикажите своей жене, чтобы она отстала от меня. С тех пор, как она залетела от меня…

Он осекся, поняв, что сболтнул лишнее, но деваться было некуда, и он продолжил:

– Да, это так, но я в этом не виноват. Это получилось случайно. Но она теперь угрожает мне. Ненавижу всех вас. Богатеньких, испорченных уродов. Думаете, вы можете все? Так вам и надо! Вот какие у вас жены! Шлюхи!

Слова комком встали в горле Тайлера, и он тщательно старался их выплюнуть.

– П-п-пошел в-в-вон, – с трудом проговорил он.

И Шон вдруг громко рассмеялся.

– Все понятно. Вот он какой, муж красотки Люсиль Найт. Застенчивый. Весь такой правильный. В дорогом костюмчике и роскошном офисе. За деньги можно купить все, не так ли, мистер Найт? Но ваша жена хочет меня. Люсиль говорит, что жить без меня не может! Слышите? Что только со мной в постели у нее сносит крышу.

Тайлер нажал кнопку секретарши и отвернулся к окну. Теперь слова Шона больно вонзались в его широкую спину.

Когда охранники вывели гостя, Тайлер ничего не слышал. В его ушах громким молотом пульсировали слова «она залетела от меня», и горечь во рту заставила его сделать глоток чая. Сердце отчаянно колотилось. Лицо горело от ярости. Он сел на стул.

– С вами все в порядке? – спросила секретарша.

Тайлер посмотрел как будто сквозь нее и кивнул. Он боялся, что не сможет сейчас произнести ни одного слова, и она, казалось, это понимала. Он развязал удушающий галстук и откинулся на спинку стула.

Тайлер не помнил, как взбежал вверх по лестнице здания, в котором он жил. Он не хотел дожидаться лифта и уж тем более ехать в нем наедине с кем-то или, тем более, с самим собой несколько секунд. В тот момент любые мысли казались ему невыносимыми. Вместо этого он бежал вверх по белой лестнице с квадратными черными перилами, не оглядываясь назад, словно боялся, что за ним гонятся.

Он не помнил, на каком этаже споткнулся и упал, больно ударившись коленками о кафельный пол. Он тяжело дышал от бега, но то, что происходило внутри, не давало ему отдышаться. Он поднялся и, похрамывая, попытался снова побежать, но не смог. Подойдя к лифту, он услышал, как гулко билось его сердце, как кровь пульсировала по его вздувшимся венам, дыхание сбилось, и он еле мог с ним справляться. Рубашка прилипла к телу, а туфли натерли ноги. Он снял их и, все еще прихрамывая, пошел босиком к квартире.

Люсиль не было дома, и он это знал. Еще утром она написала ему, что до самого вечера будет с подружками в СПА за городом. Дрожащими руками он отпер входную дверь и вошел в квартиру, бросив на пол ключи. Они громко звякнули о кафель и, рассыпавшись, отлетели в сторону.

Он все еще не мог как следует отдышаться, но находиться в собственном доме дольше, чем на сборы вещей, он не намеревался. Зайдя в спальню, он почувствовал легкую тошноту. Он вспомнил, что ничего не ел с утра, и желудок отозвался на эти мысли болезненной коликой. Открыв холодильник, он ничего, кроме шампанского, в нем не нашел. Люсиль не готовила и говорила, что даже запахи из кухни вызывают у нее отвращение. Продукты иногда покупал исключительно он. В этой квартире теоретически жили двое, практически же в ней никто не жил.