Свалка.

Мисс Джонс не заставила себя долго ждать, появилась через десять минут с потрепанным чемоданом и забралась в машину.

Ксандрос скользнул по ней взглядом. Она выглядела немного лучше, переодевшись в дешевые выцветшие джинсы и толстовку, ее волосы были аккуратно убраны, а запах трудового пота забивался дезодорантом. Однако кожа ее все еще была бледной, лицо – усталым и осунувшимся. Только сияющие серо-зеленые глаза придавали ей красоту.

Ксандрос отвел взгляд и достал телефон. Да какое ему дело до того, как выглядит английская дочь Кустакиса? Его импульсивное решение отвезти Розали в Афины было продиктовано исключительно гневом на Ставроса из-за того, что тот бросил дочь на произвол судьбы.

Может, Ставросу станет стыдно за то, как живет его дочь! Или она может нанять адвоката, чтобы подать иск, и даже продать свою историю в таблоиды. Как один из богатейших людей Греции оставил свою плоть и кровь в нищете…

Единственное, чему не дано осуществиться, так это безумной идее Ставроса о том, что пропавшую Ариадну можно заменить этой несчастной, совершенно чужой ему девицей!

Ксандрос поджал губы.

Если это означает отказ от надежд на слияние бизнеса, к черту бизнес. Он не станет жениться на Розали Джонс ради слияния.

Откуда вообще такие мысли…

Розали сидела, вцепившись в потертую сумку, и смотрела в тонированное окно. Она никогда не ездила в машине с тонированными стеклами, никогда не ездила в машине с шофером. И она никогда не сидела рядом с таким мужчиной, как этот.

Розали отодвинулась от него как можно дальше. Теперь он проверял сообщения на своем дорогом телефоне и не обращал на нее никакого внимания. Ей было все равно, она и не хотела его внимания.

Александрос Лакарис, так, он сказал, его зовут. Но кто он такой, не имело значения. Хотя он был самым привлекательным мужчиной, которого она когда-либо видела.

Розали покраснела, вспомнив, как выглядела в момент их знакомства. Эти невероятные темные глаза с длинными ресницами смотрели на нее с таким презрением…

Впрочем, почему ее должно волновать, что он о ней думает?

Важно было только то, что он ей сказал. Розали снова захлестнуло волнение: «Мой отец существует! Он настоящий! Он узнал обо мне, нашел меня! Он хочет встретиться со мной! Мой отец!»

Мысли неслись у нее в голове непрерывным потоком, все было как в тумане.

Машина остановилась у дома. Розали взлетела по ступенькам, дрожащими руками отперла замок. В каком-то трансе она бросилась в свою комнату, схватила всю одежду, которую смогла, и запихнула ее в чемодан. Она порылась в ящике с бумагами в поисках паспорта, приобретенного с надеждой на путешествия, но ни разу не использованного, затем поспешно разделась, умылась холодной водой в крошечной раковине. Волосы были грязными, и ей был нужен душ, но все, что она смогла сделать, – это облить себя дезодорантом, причесаться и переодеться.

Она явно не произвела впечатления на блистательного Лакариса, подумала Розали, скривив рот.

Она видела этот презрительный блеск в его глазах, когда забиралась обратно в машину, ставя свой потрепанный чемодан в ноги.

Да и какая разница, что он о ней думает? Ничто не имело значения, кроме того, что совсем скоро она увидится с отцом!

Сердце сжалось в груди.

О, мама! Если бы ты только могла дожить до этого дня, увидеть человека, в которого влюбилась! Как это было бы чудесно!

Машина остановилась у отеля, и она нахмурилась. Они ехали по Пикадилли, приближаясь к «Гайд-парк-корнер», тогда как она полагала, что они направляются в Хитроу.

Александрос Лакарис убрал телефон.

– Что происходит? – спросила она. – Разве мы не едем в аэропорт?