Перед нами запустилось головидео. Арэниэль просматривал медикаменты перед тем, как я ткнула в него парализатором.

– Надо же… свежие, – послышался голос Рэна.

Принцесса пояснила:

– Ты умеешь открывать червоточины. Иначе откуда у тебя лекарственные средства этого года выпуска?  Не многие второкурсники могут открывать червоточины, и уж совсем единицы могут их удерживать, чтобы путешествовать по ним. Скажи мне, Микаэлла, сколько червоточин ты можешь открыть?

Она действительно думала, что я сразу расскажу ей обо всём? Я помнила о реакции на свою фамилию её мужа.

– Четыре.

– Сколько из них устойчивые?

Я пожала плечами.

– Все.

Одалинн удивлённо смотрела на меня. А я уставилась на принцессу. Так зачем я ей?

– Ты ведь уже поняла, что маяков всё ещё катастрофически мало. Мы дорожим каждым, – Кайса на секунду замолчала, – каждым смотрителем! Империя поддерживает как молодых смотрителей, только что выпустившихся из школы навигаторов, так и смотрителей, которых обнаружили так же, как тебя.

– Не хочу служить империи. Я справлялась сама, когда умер мой последний родственник. Не погибла два года назад, не погибну и сейчас. Что я получу, если соглашусь?

Учиться в школе я бы хотела. Хотела хотя бы временно чувствовать себя защищённой, не думать о том, что буду есть через месяц или чем дышать через полгода. А вот служить сумасшедшему убийце я не желала. Но, возможно, в школе я нашла бы единомышленников. Мне было сложно поверить, что никто не замечает безумства правителя. Кто-то мог затаиться, как я. Но, если принцессе хотелось, чтобы я училась, если она желала заполучить ещё одного смотрителя, то, наверное, стоило ещё поторговаться.

– Хорошее образование, дружеские связи с другими навигаторскими семьями, навыками по выживанию, а ещё мы… – она прервалась и обратилась к искину: – Аликс, покажи маяк десять тысяч семьсот три.

Перед нами развернулось головидео моего маяка. Внутри всё болезненно сжалось. Дом, милый дом. Столь же ненавидимый мной, как и любимый.

– …отремонтируем твой маяк.

Сердце пропустило удар. Но наглеть, так наглеть:

– Ещё нужны защита и вооружение.

Принцесса кивнула:

– Будут стандартные, как для всех новых маяков. И современный медицинский отсек.

– Где подвох? – Я ногтями впилась в ладони.

Кайса покачала головой.

– Подвоха нет, но есть условия.

Я съёжилась. Вот оно! А принцесса начала перечислять:

– Ты поступишь в школу навигаторов, успешно окончишь её, проработаешь смотрителем на благо империи пять лет. И тебе придётся нанять в команду элефина-медика. По прошествии пяти лет службы можешь быть свободна и заниматься чем тебе вздумается.

– И это все? – я даже удивилась. Условия оказались приемлемыми.

– Не совсем, – хмыкнула Кайса. – Сдавать экзамены в школу придётся наравне со всеми. А твоим опекуном на время учёбы будет госпожа нье' Шатроф.

Мы с Одалинн вытаращились друг на друга.

– Нееет! – возмутились мы хором.

– Я так и поняла, девочки, что вы нашли общий язык. Микаэлла, когда ты поступишь в школу навигаторов, мы подпишем договор о восстановлении твоего дома за счёт средств империи. Вступительные экзамены через четыре месяца, приложением к нашему договору будет смета восстановления маяка десять тысяч семьсот три. Жду, – она посмотрела на нас с Одалинн, – полное описание проблем твоего дома, Микаэлла.

Какая уверенная в себе женщина! Даже не спросила моего окончательного согласия. Но, похоже, она поняла, что оно получено.

Мы с Линн побрели к стыковочному шлюзу. Рядом с нами шёл голографический Аликс. В этот раз он был одет очень странно. На шее висело ожерелье из сосок для младенцев (видела на голофото с Франгаг), вместо трусов – белый мягкий непрозрачный пузырь, на голове смешная шапочка с рюшечками и завязками под подбородком. Линн не обращала внимания на такую метаморфозу, а до меня дошло – Аликс дразнит ее, мол, ей поручили возиться с младенцем. Я улыбнулась и подмигнула этому весельчаку.