«Черт возьми», – в голове роились планы, как выкручиваться, но ни один не подходил. Ни один не вызвал доверия даже у него. А у этого дотошного клириканца – тем более.

Трин Паравель уже поднимался по узкой винтовой лестнице, дышал отрывисто в спину:

– Какая из кают принадлежит госпоже Роговой?

Артем указал на светлую дверь. Сердце колотилось так, что закладывало уши. Клириканцы подошли вплотную. Паравель оглянулся на замершего у поручня генетика:

– Господин Пауков, вы откроете сами или мне применить Протокол 100? – перламутровые глаза холодно блеснули.

Артем ввел на панели допуска код. Дверь мягко отъехала в сторону, пропуская патрульных внутрь. Наташа, бросив короткий взгляд на Паукова, прошла следом. Артем медлил, обдумывая, можно ли заблокировать троих клириканских офицеров патрульной службы в каюте Ульяны, заглушить внешнюю связь и рвануть из сектора раньше, чем патрульный корвет сообразит, что произошло? Конечно, это все никуда не годилось. Но…

– Как давно госпожа Рогова выходила с вами на связь? – Паравель невозмутимо вышел из каюты. Артем отметил его разочарованный и озадаченный вид.

– После отбытия с господином Теоном на «Тамту» – ни разу, – не моргнув глазом, соврал Артем.

Клириканец вышел в коридор, вцепился в хромированные поручни. Пауков покосился на Наталью: девушка с каменным лицом посторонилась, позволив двери встать на прежнее место, прислонилась к ней, и – пока клириканцы переговаривались между собой – подмигнула генетику.

– Хорошо, покажите мне другие помещения, – клириканец порывисто развернулся и направился к соседней каюте.

Здесь было прохладно. Прохладнее, чем в жилой зоне. Темный, будто живой свод искрился электрическими разрядами. Загораясь, они дождем стекали по витым жилам-проводам, уходили в недра реакторного отсека, к сердцу «Фокуса».

Здесь пахло туманом, сырым песком и йодом, а в вязкой тишине, словно дыхание спящего великана, шелестели нейроимпульсы корабля-биоморфа.

Узкая, чуть более метра шириной платформа с диагностическим оборудованием по краям, парила над пропастью в несколько десятков метров. Прижавшись к стене, Ульяна не могла отвести взгляд от центрального нейроузла фрегата: кристаллические нити квазинейронов, собранные в двойную спираль размером с пятиэтажный дом, свисали подобно гигантскому сталактиту.

Конечно, Ульяна видела его прежде – на схемах и чертежах – Вася Крыж и Пауков не раз рассказывали об устройстве «Фокуса», о структуре его клайбионика, об особенностях нейроплазмы. Но одно дело теоретически представлять, другое – наблюдать. Видеть своими собственным глазами, как светящийся столб, похожий на гигантскую нить ДНК, уходит вниз, под рубку и жилую зону, под лаборатории и технические помещения.

Оголенный нерв ее Флиппера.

Мозг корабля в масштабе один к ста тысячам – это одно, а живая, дышащая конструкция перед глазами – совсем другое.

Дух перехватывало: вот эта махина управляется с легкостью квадрокоптера! Миллиарды команд ежесекундно. И создал, придумал это все Артем. Ее Артем!

– Ндаа, впечатляет, – прошелестел Ираль.

Ульяна вздрогнула – забыла, что он рядом.

Голубовато-синие импульсы стекали с верхних ярусов вниз и снова поднимались обратно. Полупрозрачные пучки сигналов разбегались по хрупким на вид жилам. Сотни, тысячи команд, подчиненных единственной задаче – выжить в открытом космосе. В полутьме казалось, что световыми бликами насыщен воздух, что они протекают так близко, что едва не касаются лиц гостей.

– Невероятно, – изумленно прошептала девушка.

Протянула руку, пытаясь поймать отблеск на ладонь, словно снежинку.