Идём к столу. Уже издалека замечаю, что не все в сборе. Родители Артура уже ждут, а братьев его пока нет. И невесты Фроси тоже.

То есть, Кати.

И моих нет. Хотя я несколько дней уговаривала маму съездить с нами. Но все устали, сестра выносит мозг, им не до праздников.

- Иди сюда, моя золотая, - приветствует Олли несущуюся к ней Алису. - Ах, какая прическа, - хвалит ее тоненькие хвостики с красными заколками. - Ах, какое платье, - ощупывает ее наряд.

Модница моя. 

- Ну-ка, дай-ка, - Олли встаёт и поднимает ее на руки. - Какая тяжёлая стала, булочка бабушкина.

Хмыкаю. 

Конечно, тяжёлая, уже одиннадцать килограмм.

Оглядываюсь на Артура. Он садится на корточки и подталкивает к родителям скромного Юру. 

- Мам, ещё одна булочка.

Под ахи Олли сажусь за стол. Она садится рядом, увешанная двойняшками. Гладит Юру по светлым волосам, целует в затылок.

Тот смущённо облизывает палец. Не удержавшись, наклоняюсь и чмокаю нежную лапку.

Алиса болтает, как всегда. Ее понимают всего три человека: брат, я и, на удивление - Олли, бабушка из нее хорошая, я уже и забыла почти, как она меня доставала в первый год брака.

- Тебе салат принести? - Артур наклоняется к моему стулу. - Детям, может, детский чай взять?

Кошусь на стол. Двойняшки уже заприметили конфеты в вазочке. Быстренько двигаю ее подальше с глаз и качаю головой.

- Они покушали, просто посидят.

Откидываюсь на спинку, провожаю глазами мужа. Поправляю вязаное платье, закатываю рукава.

Как-то неспокойно. Ерзаю, поворачиваюсь к Юре и губами касаюсь лобика. Температуры нет, и больше он не кашлял. Может, правда, аллергия?

Смотрю на Вагиза. Отец Артура сидит напротив, взрослый серьезный дяденька с сединой сюсюкает тонким голосом, через стол делает козу.

Закрываю улыбку салфеткой.

Он ещё безумнее Олли. Только бабушка подарками заваливает, а дедушка таскает сладости, как вчера. Но ведь нельзя, ни мороженое, ни шоколад, воспитали троих детей, а с внуками растеряли мозг.

Наматываю волосы на палец, когда напротив со скрипом двигают стул.

Вздрагиваю, поднимаю глаза. 

За столом рассаживаются Алан с Катей. Она весело смеётся, видимо, что-то радостное он ей рассказывал. Он облизывается и окидывает взглядом стол. Олли с Вагизом все заставили тарелками, не ужин, а обжорство.

- Какой пир, - говорит Катя. - Я из санатория вернусь пышкой.

С кислым лицом наблюдаю за ней, она манерно двигает к себе сок, наклоняется к Алану и что-то шепчет ему на ухо.

- Юля, - зовёт голос мужа. - Салат.

Очнувшись, отворачиваюсь, улыбаюсь Артуру. Хочется пощёчин себе надавать, как-то я не в адеквате совсем.

Тычу вилкой в огурец и с хрустом жую. С набитым ртом говорю Олли:

- Давайте мне Юру, ужинайте. 

Сама пересаживаю сына к себе на колени. Он болтает ногами в воздухе, не любит долго сидеть со взрослыми, уже надоело. 

Бросаю взгляд на часы - сегодня мы запозднились, уже пора купаться, а через час укладываться. 

И ведь ещё завтра главный праздничный ужин. Но Олли, когда звала нас в санаторий соблазняла тем, что они с Вагизом вечером останутся с детьми, а мы, молодежь, сможем хоть до утра гулять.

Оно, конечно, хорошо.

Но гулять в компании Кати я не планировала.

И Алисе она не нравится, дочка смотрит на незнакомую брюнетку насупившись. Ревнует дядю Алана, видится с ним не так часто, а поди ж ты, маленькая собственница.

И я, похоже.

Выдавливаю улыбку, когда он подмигивает Алисе.

- Милая, - уха касается шипение Артура. - Какого черта? Сейчас в номер пойдешь.

Поворачиваюсь к мужу. 

Он невозмутимо возит вилкой по тарелке с рисом. Смотрит на меня, как на еще одного ребенка, строго, с недовольством.