Джамаль встает передо мной на колени. Меня душат слезы. Проведя бессонную ночь, я почти убедила себя, что у нас нет будущего. Не хочу, чтобы он выбирал между мной и своими близкими! Но сейчас он разрывает мое сердце на части. Такой искренний, открытый. Обо всем прямо говорит, юлить не пытается. Это подкупает.

– Хватит! – произношу умоляюще. – Не нужно, слышишь? Не устраивай сцен, Джамаль. Я тебя не виню ни в чем. Но нам не стоит больше общаться. Раз такое отношение… твоей семьи.

– Я виноват, что не защитил тебя. Показал себя трусом. Поверь, больше такого не будет, – произносит глухо.

– Дело не в этом! Я ведь слышала, о чем вы говорили. Твой брат винит моего… Я не поняла до конца в чем. Ты можешь рассказать?

– Это все неважно, Дарина…, – обхватывает мои ноги.

– Ошибаешься. Для меня это очень важно. Только не могу сейчас обсуждать, на пару опаздываю. Ты мне расскажешь?

– Не бросай меня.

– Я тебя не бросаю. Но Саид все равно не позволит нам встречаться. Я никогда… никогда не хочу его больше видеть!

– Хорошо. Только не уходи от меня.

– Как ты не понимаешь, Джамаль… Нам нельзя. Не стоит… Отпусти, прошу. Встань.

– Если позволишь отвезти тебя в универ.

Вздыхаю. Почему он не понимает, что я пытаюсь сделать как лучше?

– Хорошо. По дороге расскажешь, что вам сделал Влад? За что его так сильно ненавидит Саид?

**

– Я сам мало что знаю, – вздыхает Джамаль, выезжая из моего двора. – Я тогда в Лондоне находился, в колледже. Когда приехал, Эмира уже посадили. Твой брат вроде как адвокатом был, накрутил много разного, показания ложные. Там черт ногу сломит, новая команда юристов до сих пор разбирается. Это все что могу сказать. Пойми, принцесса, на самом деле ты последний человек, которого это все должно было коснуться. Саид просто сорвался. Мама сильно болеет. Диагноз неутешительный. Почти с постели не встает последнее время, и требует, чтобы мы привезли ей Эмира. Хочет со старшим братом перед смертью проститься.

– Это ужасно. Прости, я не знала… Ты не говорил.

То есть, Джамаль упоминал вскользь, что его мама неважно себя чувствует. Всегда в мягкой форме. Я и воспринимала так. Моя тоже то на давление, то на ноги жалуется. И все равно работает как вол на своей шоколадной фабрике. Влад уговаривал ее уйти с работы, когда у него дела в гору шли. Мать категорически отказывалась. Теперь вот не устает вспоминать, как права была. Ведь сейчас брат присылает сущие копейки, причем нерегулярно. С этими его командировками…

– Не говорил, это больно, – вздыхает Джамаль.

– Мне очень жаль. Теперь я понимаю…

По крайней мере, понимаю, почему Саид не хочет меня видеть в доме. Конечно, не обязательно было выражать свое отношение в столь грубой форме.

– Нам не стоит травить душу друг другу, – пытаюсь вразумить Джамаля. – Мы не в состоянии изменить прошлое. И твой брат… он был омерзителен. Такие вещи грубые говорил. У вашей семьи есть деньги, поэтому твой брат считает, что может презирать остальных людей? Более простых, не таких богатых? Это отвратительно.

– Я не знаю, что тебе ответить. Ты права. Ему нет оправдания.

То, что Джамаль не пытается защищать Саида, очень подкупает. Соглашается со всем что говорю. Мои гнев и решимость понемногу тают.

– Я не могу тебе сейчас ничего пообещать.

– Главное, ты должна знать только одно. Я не такой, как Саид. Не сравнивай нас, Дарина. Я люблю тебя.

На лекцию прихожу в слезах. Меня раздирают противоречивые эмоции. Совсем не хочется погружаться в историю Ромео и Джульетты. Ведь такие пары не заканчивают хеппи-эндом. Но я тоже влюблена. Поступить разумно – значит в сердце гвоздь загнать. Я в полной растерянности.