Он поправил очки и скептически оглядел свою спортивную кофту с капюшоном. Стоило бы переодеться, но Никита слишком хорошо знал себя, чтобы рисковать: если упустить эту волну веселого куража, то уже никогда не доберется до порога школы искусств. Даже если ему снова доведется привести туда на занятия дочь, это будет уже совсем другое. Особенно в этом случае.
Где-то внутри него пронеслось увиденное во сне: он – в черной рубахе, умело удерживая равновесие, стоит у деревянного борта, а брызги смачивают его разгоряченное лицо, и от этого легче дышать. Он так взволнован потому, что плывет к ней… У него еще нет сундука с сокровищами и, скорее всего, никогда не будет, но уже есть корабль, который сумел освободиться от земного притяжения и взлететь.
«Она должна полететь со мной», – взволнованно думал Никита, не замечая того, как то и дело оборачивается к своему дому. Так моряк, который надолго уходит в рейс, смотрит на родной берег, даже если ему хочется уплыть подальше.
– Если она откажется, – прошептал он, украдкой глянув по сторонам, – я и сам рухну на землю… Что тогда от меня останется?
На месте знакомого до последней выбоины тротуара Никита вдруг увидел отшлифованную до блеска мостовую, нагретую и обласканную солнцем. Они живут в южном городке, маленьком настолько, что ему необязательно иметь имя. Просто город, где возможно счастье. Там столько счастья, что всё вокруг поет, чтобы выплеснуть избыток, не захлебнуться им: ночные цикады, рассветные птицы, безголосые чайки, розы, песней которых стал их аромат, магнолии, едва слышно роняющие розовые пушинки…
Они живут с Линой в домике на горе. Они забрались так высоко, чтобы видеть весь город и дымчатый полукруг моря и – в противоположном окне – старые, синие горы. К тому же им обоим полезно пройтись вверх по склону пешком – для тренировки, ведь они непохожи на Таню… Они немного ленивы, как все в этом городе, который этим и отличается от остального мира, где в воздухе носится столько разных энергий, что они часто сталкиваются, причиняя людям боль и внутренние разрушения. А жителям этого мира кажется, будто они что-то создают, хотя главное умение ими уже утрачено – они разучились делать друг друга счастливыми.
Никита непонимающе посмотрел на сигналившую ему машину и прошел остаток дороги, вновь разглядывая тот разноцветный город, к которому их доставил воздушный корабль. На пляже там должен быть песок… Непременно, песок! Теплый и приятно вязкий, ласкающий ноги. Муська зароется в него, как все дети, целиком, только мордашка наружу…
Его нисколько не удивило присутствие Муськи. Как же без Муськи? Не от нее ведь он бежал в тот город… Он принесет им обеим персики – нежно-румяные, сочные настолько, что сок потечет к локтям, и его аромат привлечет сердитых ос. Муська начнет визжать и отбиваться от них, хотя Никита уже учил ее, что нельзя махать руками. Но она все забудет от ужаса и с воплями помчится в воду, а Таня за ней, хохоча и оборачиваясь на ходу, так ловко, как только она и умеет.
Стоп! Никита остановился так внезапно, что сумка больно ударила его по бедру. При чем здесь Таня? Лина. Конечно, Лина. Там не должно быть Тани… И никаких танцев, похожих на эротическую игру с целым залом. На это он уже насмотрелся. Наслушался этих ритмов. Теперь ему хочется другой музыки.