— Рома, — стонет она, — Не останавливайся. Я собираюсь... я собираюсь... Боже мой! — она кричит, когда кончает.

Я даже не дам ей ни минуты, чтобы прийти в себя. Я просто встаю и подхожу к своей груде одежды, достаю презерватив и надеваю.

Ее лицо покраснело, — Это было… — начинает она говорить.

— Не хочу говорить, — предупреждаю её, — Я тверже уже не буду, и я хочу быть внутри тебя.

— Рома, я… — она собирается что-то сказать, но что бы это ни было, я не собираюсь слушать. Эта девушка уже достаточно долго дразнила меня, —Хватит. Я так много думаю о тебе.

Лицо Кати краснеет, — Ты думал обо мне?

Ее юбка собрана вокруг талии, и она стонет, прижимаясь ко мне, — И ты думала обо мне. Скажи, что думала?

— Да, — она говорит это так тихо, что едва слышу.

— Раздвинь ноги, — приказываю и она подчиняется. Я больше не играю, — Скажи мне еще раз. Ты думала о нас?

— Да, — шепчет Катя и я направляю свой член внутрь нее, нежно, несмотря на то что ее влажная киска практически умоляет меня скользнуть одним толчком. Она такая тугая, я удивлен, как мой член вообще туда входит. Она прижимается ко мне бедрами, испуская стон себе под нос, первобытно звучащий.

— Ты думала обо мне, когда трогала себя?

— Да, —стонет она, — Да. Да.

— Прикоснись к себе сейчас, — приказываю и она делает это, потирая пальцами свой клитор. Я протягиваю одну руку и дергаю бретельку ее платья. Он не расстегивается, так что я дергаю сильнее, срывая ткань и просовывая руку под ее лифчик, чтобы обхватить грудь.

Ее ладони на столе соскальзывают, и бумаги разлетаются во все стороны.

— Боже мой, — вздыхает она. Она теряет контроль над краем стола, и что-то еще с глухим стуком падает на землю, но мне на это плевать, — Я собираюсь…

— Бля, я кончаю, — предупреждаю, прежде чем сделать это, вдавливая свой член в нее одним последним толчком и сжимая ее бедра, когда притягиваю к себе. Ее стон громок в тишине дома, и когда она кончает, ее мускулы напрягаются, выдаивая из меня все до последней капли спермы.

Я тяжело дышу. Мои пальцы впиваются в ее плоть так, что кажется вечностью, прежде чем я могу хоть что-то соображать. Когда я, наконец, вытаскиваю член, то скатываю презерватив и оглядываюсь в поисках мусора.

— Не смей, — шипит она на меня.

— Что?

— Не выбрасывайте это сюда, — говорит Катя, оглядываясь по сторонам, — Пипец. Я думаю, мы сломали это, — она натягивает платье и садится на корточки, чтобы поднять лоток для писем, край которого явно треснул.

Она деловито раскладывает бумаги по своим местам, а я натягиваю рубашку через голову, — Удовлетворён? — произносит она, — Я ненавижу тебя.

У нее самый трахальный рот, который я когда-либо видел.

— Это чувство полностью взаимно, — говорю я, прежде чем поцеловать её.